ВЕСТНИК ПЕРМСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
2013 Философия. Психология. Социология Выпуск 2 (14)
УДК 101.2+101.9
КАК Я НЕ ПОНИМАЮ ФИЛОСОФИЮ
А.А. Марчук
В статье предпринята попытка осознать назначение и специфику философии. Показано, что главным признаком философии, отличающим ее от науки, искусства и религии, является удивление, непонимание. Философия начинается с личного опыта удивления, затем переходит к пониманию с помощью техники философских понятий и возвращается к более глубокому непониманию в качестве философского вопрошания. Раскрывается сущность философского вопрошания.
Ключевые слова: философия; понимание; удивление; амехания; философское вопрошание.
Понимание стоит на непонимании В.В. Бибихин. «Язык философии»
Статья К. Поппера «Все люди - философы: Как я понимаю философию» появилась в ответ на слова Ф. Вайсмана: «В действительности философ - это человек, который при конструировании наших понятий чувствует себя неуверенно там, где другие видят перед собой лишь проторенную тропу повседневности» . Видимо, это чувство неуверенности заставляет философа строить мировоззренческие системы, сооружать мыслительные конструкты. Однако, на мой взгляд, эта неуверенность, беспомощность, даже непонимание являются атрибутом настоящей философии и без этого она невозможна в принципе.
У К. Поппера в упомянутой выше статье уделено внимание тому, как он не понимает философию. Точнее было бы сказать, что речь идет о том, чем не является философия для автора.
Во-первых, согласно К. Попперу, задача философии не состоит в устранении ошибок. Соглашусь с автором статьи, но думаю, что задача философии - в обнаружении ошибок, в указании на предрассудки, выдаваемые за истину, в указании на то, что что-то происходит не так, как надо. Во-вторых, по К. Попперу, философия - не галерея произведений искусств, удивительных и оригинальных картин мира или рациональных и необычных его описаний. В-третьих, история философских систем не есть история интеллектуальных сооружений, где истина - только побочный продукт. В-четвертых, К. Поппер не считает философию попыткой
объяснения, анализа или «экспликацией» понятий, слов или языка. Например, философский словарь, где даны понятия и их значения, трудно считать настоящей философией. В-пятых, философию нельзя назвать средством определения разумности. Однако небходимо определиться, что же понимать под разумностью. В-шестых, К. Поппер не считает философию интеллектуальной терапией. По этому пункту не могу согласиться с автором. Возможно, конечно, что «своим примером Витгенштейн подтверждает теорию Витгенштейна, так же как Фрейд - теорию Фрейда», но все-таки настоящий философ должен найти в себе мужество, чтобы честно сказать, что он так ничего и не знает, так ничего и не понял. Это и будет «освобождение от своих философских путаниц». В-седьмых, К. Поппер не видит, чтобы в философии стремились выражаться точно или пунктуально. Это, скорее, проблема языка философии. В-восьмых, философия не есть занятие по определению оснований или понятийных рамок для решения проблем. Наконец, в-девятых, по К. Попперу, философию нельзя понимать как постижение духа времени. Имеется в виду, что философия не должна следовать моде. Далее К. Поппер излагает свой взгляд на сущность философии. Мне хотелось бы представить собственное видение специфики и значения философии.
У каждой сферы человеческой деятельности имеется свой подход. Научный подход - условность, в том смысле, что утверждения науки построены в форме утверждений «если - то». Если имеются такие-то предпосылки, то в результате получится вот так. В искусстве все по-
Марчук Алексей Алексеевич - кандидат философских наук, старший преподаватель; Боровичский филиал Новгородского государственного университета; 174400 Новгородская область, Боровичи, ул. Красноармейская, 29; [email protected]
строено на уникальности переживания, на самовыражении, на интуиции. Религия невозможна без откровения, она имеет дело с трансцендентным. Дело философии, ее подход и метод - непонимание, удивление, вопрошание.
Философия начинается с удивления, так считали Сократ и Аристотель, т.е. начинается с непонимания. Когда человек удивляется, это значит, что его привычный повседневный опыт сталкивается с чем-то необычным, экстраординарным, непонятным. В философии большую роль играет личный опыт. «Становление философского знания - это всегда внутренний акт, который вспыхивает, опосредуя собой другие действия» . Этот личный опыт идентифицируется затем в философских понятиях через определенную философскую технику. «Короче говоря, философия - это оформление и до предела развитие состояний с помощью всеобщих понятий, но на основе личного опыта» . Личный опыт уникального живого сознания встречается в философии с техникой философских понятий.
Понимание есть процесс выявления, отыскания смысла, который эксплицируется через понятия. Философия через понимание переходит в свое инобытие, «отчуждается» от самой себя в философию науки, философию искусства, философию религии.
Учение о понимании называется герменевтикой. Сначала она была связана с толкованием изречений пифии, с толкованием поэм Г омера и Г есиода, затем - с толкованием священного Писания (экзегетика). В XIX в. благодаря Шлейермахеру и особенно В. Дильтею она превращается в метод гуманитарных наук. Феноменологическая герменевтика М. Хайдеггера и Г. Гадамера позволила говорить о герменевтике как способе философствования. Но на самом деле герменевтика, как попытка понять и истолковать что-нибудь окончательно, определенно, есть инобытие философии. То же самое, думаю, можно сказать про метафизику и диалектику. Все они имеют целью понимание: понимание мира, бытия, человека в нем, понимание Бога.
Понимание снимается в непонимание, в новое, настоящее, философское непонимание. Сократ говорил: я знаю, что ничего не знаю. Если Сократ знает хотя бы то, что он ничего не знает, то он уже не может ничего не знать. То есть уже что-то знает: то, что ничего не знает. Можно предположить, что Сократ демонстри-
ровал свое незнание потому, что другие и этого не знают, а только делают вид, что знают. То есть этой фразой Сократ как бы иронизирует над своими противниками и показывает свою скромность.
Может быть, Сократ ничего не знает, не понимает, в том смысле, что преодолел понимание, не имеет целью что-то конструировать, сводить концы с концами, рождать знание, понимать. Сократ беспомощно стоит в своем непонимании. И, говорят, мог так простоять целые сутки, не двигаясь с места. Впрочем, некоторые объясняют такую странность Сократа психическим заболеванием, подобным эпилепсии. В.В. Бибихин в некоторых своих книгах пишет об «амехании», этот термин он заимствует у А.В. Ахутина, он означает беспомощность. Это такое состояние, «когда бездонно разнообразное, многоученое, способное, умелое человеческое существо ощущает себя в целом беспомощно неприменимым, взвешенным без опор» . Видимо, в таком состоянии амехании - беспомощности находился Сократ, когда невозможно включить механизм понимания и это пустое действие или бездействие только и приводит к истине.
Итак, сначала непонимание как удивление новичка-дилетанта. Затем понимание как инобытие философии у специалиста-философа. Конечная цель - философское непонимание мыслителя. Философия вернулась в непонимание: «Философия - это возвращение мудрости к началу незнания» .
Возникает вопрос: каково в таком случае место философии в современной общественной жизни? Ю. Хабермас утверждал, что, перестав быть наукой наук, философия уже не может претендовать на роль местоблюстителя. Если главная особенность философии - непонимание, тогда у нее остается два пути. Первый путь - путь сивиллы, пифии, которая «бесноватыми устами несмеянное, неприкрашенное вещает и голос ее простирается на тысячу лет через бога» (Гераклит, фрагмент 75). В таком случае философия замыкается в академических кругах, остается непонятной, невостребованной обществом, а значит, и ненужной.
Второй путь - путь ребенка: «Век - дитя играющее, кости бросающее, дитя на престоле» (Гераклит, фр. 93). Игра в текст, деконструкция характерны для постмодернизма. Но можно предположить третий путь, где философ - это тот, кто обращает внимание на то, что казалось бы всем давно уже понятным, на чем и останав-
А.А. Марчук
ливаться-то не стоит. А философ говорит: «Нет, не понятно, и от того, поймем мы это или нет, очень многое зависит. Поэтому давайте разбираться, давайте решать, а иначе никак».
Философствование большей частью связано с вопрошанием. В философии больше вопросов, чем ответов. Испытывая неудовлетворенность в жизни, человек ищет причины, задается вопросами, нередко находит решения в философских системах или выстраивает «свою философию», определяет понятия, строит картины мира, рационализирует. Например, на вопрос, что такое сущность, можно дать множество определений. Но вряд ли удовлетворит нас хотя бы собственная дефиниция понятия «сущность». Можно уйти от ответа и сказать, что сущность есть неразвитая категория, но вопрос все равно останется и будет стоять. Можно дать вопросу решаться самому, не уходить от решения, а отпустить вопрос: вопрос уже содержит в себе ответ. Когда отпустим вопрос, когда скажем себе, что не понимаем, тогда из злободневного он превратится в жизненно важный. Вопрос может и не решится, но станет целью, «перводвигателем» в терминологии Аристотеля. В.В. Бибихин писал про статус философии: «...философия имеет дело с тем, что непонятно, в отличие от науки, не стремясь всеми силами “представить”. Философия имеет мужество не обязательно представить непредставимое: она оставляет, не представляет - не предоставляет сущее - предоставляет, в смысле оставляет сущему быть тем, что оно есть. От этого бранят философию. Но бранить надо сущее. Философия не виновата: дело не в ней, она просто смеет говорить правду, дело в тайне» .
Движущей силой философии является во-прошание. Философские вопросы всегда сильнее, значительнее, глубже, острее, весомее ответов на них. Философские вопросы стоят тверже, основательнее, чем ответы. Ответы снимаются, преодолеваются другими, новыми ответами и навсегда уходят в небытие. Вопросы же могут на время отойти на второй план, но подзабытые вопросы вдруг зазвучат с новой силой, снова становятся актуальными, обретают новый смысл. Ответы, как правило, однобоки, односторонни. Вопросы поворачиваются к нам с разных сторон, всматриваясь в вопрос, открываешь все новые и новые его стороны, обороты.
Удивляться, сомневаться, спрашивать, тем более о вещах философских, не является
насущной потребностью человека. Философское вопрошание - это особый дар, данный человеку извне. Вопрошает сама философия. Философия спрашивает саму себя без ожидания услышать ответ. Философия вопрошает о Сущем. Спрашивая вместе с философией, приобщаясь к философскому вопрошанию, человек находит в себе то, что есть в нем истинно-сущее.
Философское вопрошание не требует и не ждет ответов. Философское вопрошание и есть сама философская мысль. Мы ищем ответы, потому что боимся мыслить, мы боимся утонуть в безбрежном океане философии. Боимся, потому что не умеем плавать, а чтобы плыть, нужно перестать бояться воды, перестать испытывать страх из-за того, что под ногами не чувствуешь дна. То же самое с умением философствовать. Из страха оказаться в ситуации непонимания, мы сооружаем мировоззренческие системы, строим мыслительные конструкции, схемы, парадигмы. Отгораживаемся ими как дамбами и плотинами. Но никогда не сможем окончательно обезопасить себя от стихии философского во-прошания, которое в любой момент может разрушить самые крепкие стены, обрушиться на нас всей своей мощью и затопить.
Как правило, мы не задаемся вопросами, у нас уже изначально готов окончательный ответ, а вопросы подставляются потом, задним числом в виде постановки проблемы, актуальности и новизны темы. Неудивительно, что наши построения рушатся сами собой на нас же.
Спрашивающий всегда оказывается в более выгодном положении, чем отвечающий. Но философские вопросы следует отличать от глупых, пустых вопросов, от провокационных вопросов, заданных бездумно или с тайным умыслом. Философский вопрос - это, в первую очередь, вопрос к самому себе, он мучает и вдохновляет одновременно, как Эрот у Платона. Философские вопросы величественны, полны, даже переполнены смыслом, многогранны, они меняют человека.
Традиция непонимающей, незнающей философии берет свое начало у древних греческих философов. Ее можно найти в дошедших до нас фрагментах Гераклита: «Природа любит прятаться» (фр. 8); «Тайная гармония лучше явной» (фр. 9). Принцип незнания лежит в основе иронии Сократа и античного скептицизма. Скептицизм нужно понимать не в том смысле, что все подвергается сомнению и следует отказаться
признать возможность достижения истины. Скептицизм означает, что истина как конечная инстанция (точка) философского поиска не существует. Скептицизм происходит от греческого «скептио», что значит всматриваюсь, исследую, изучаю. Непонимающую философию можно обнаружить в экстатическом мистицизме Плотина, выраженную в формуле «Отложи все», а также в апофатическом богословии, в ученом незнании Николая Кузанского. В XX в. традицию непонимающей философии, на мой взгляд, развивал М. Хайдеггер, особенно в период разработки понятия «алетейя» - истина как несокрытость, которое в большей мере означает не полную открытость, ясность, а сокрытие, утаивание.
О том, что понимание основано на непонимании, часто упоминает в своих лекционных курсах В.В. Бибихин. Для него философия может быть представлена как чтение философии, т.е. как принимающее понимание, допущение или обращение внимания. Например, читая фрагменты из поэмы Парменида «О природе»,
В.В. Бибихин прямо говорит, что не понимает этих слов, даже одного слова Парменида не понимает, так что пусть слушатели сами переводят. Это заявляет прекрасный переводчик, филолог и философ, у которого есть удивительная способность вслушиваться в язык (не в греческий или какой-то еще, а в язык вообще).
Философия непосредственно связана с чтением текста. Чтение текста не означает встраивания его в рамки собственной системы, собственного понимания. Бесполезно пытаться прочитать текст объективно, беспристрастно: любая
методика, техника прочтения и извлечения смысла убивает текст. Можно отступить и дать тексту говорить самому, и тогда текст обратится к нам, приглашая на диалог. Однако необходим критерий того, что именно текст открывается нам в своей подлинной жизненной стихии. Понимание текста констатирует: здесь все понятно, пора ставить точку и переходить к чему-то другому. Непонимание задерживает внимание и тем самым стимулирует творческий процесс. Каждое новое прочтение одного и того же текста одним и тем же человеком не будет никогда одинаковым. Поэтому невозможен законченный комментарий текста, так же как невозможна законченная философская система.
Хотя философия и замкнута на себя, вращается постоянно вокруг одних и тех же тем, но каждый круг сознается ею как нечто новое, неповторимое: «Всякая философия должна строиться таким образом, чтобы она оставляла место для неизвестной философии» .
Список литературы
1. Ахутин А.В. Античные начала философии.
СПб.: Наука, 2007. 784 с.
2. Бибихин В.В. Мир. СПб.: Наука, 2007. 431 с.
3. Мамардашвили М.К. Как я понимаю философию: доклады, статьи, философские заметки.
М.: Прогресс, 1992. 416 с.
4. Поппер К.Р. Все люди - философы: Как я понимаю философию; Иммануил Кант - философ Просвещения. М.: КД Либроком, 2009. 101 с.
HOW I DO NOT UNDERSTAND PHILOSOPHY
Alexey A. Marchuk
Borovichi Branch of Novgorod State University;
29, Krasnoarmeyckaya str., Borovichi, Novgorod region, 174440, Russia
This article is an attempt to realize the appointment and specification of Philosophy. It shows that the main sign of Philosophy is astonishment, or incomprehension that distin guishes it from Science, Art and Religion. Philosophy begins with personal experience of astonishment, then it moves to understanding due to the technique of philosophical conceptions, and, finally, it, as a philosophical question, returns to more profound incomprehension. So, the essentials of philosophical question are uncovered.
Key words: philosophy; understanding; astonishment; amehaniya; philosophical question.
Арендный блок
В первом приближении процесс понимания можно описать просто: встречаясь с каким-либо объектом - словом, действием, предметом, - индивид ассоциирует с ним некоторую смысловую единицу из своего индивидуального контекста и, таким образом, интерпретирует его, наделяет смыслом. Если ему это удается, индивид считает, что понял объект. Когда индивид не может интерпретировать объект, наделить его смыслом, он считает, что не понял объект. Вот, к примеру, перед нами объект - довольно увесистая пачка бумаги, переплетенная и покрытая пятнами типографской краски. Мы смотрим и ассоциируем с данным предметом такой смысл: это - книга, у которой есть автор, она несет определенную информацию и т.п., короче говоря, все свои представления о книге. Мы поняли, что представляет собой данный предмет. А вот какой-нибудь абориген Новой Гвинеи может не понять этого, или понять по-своему.
Из того, что в процессе понимания индивид сам приписывает смысл объекту, вовсе не следует, что всякое понимание в равной степени приемлемо. Важно, какой именно смысл приписывается. Интерпретация объекта всегда носит гипотетический характер и может быть пересмотрена. Когда это случается, мы говорим, что не поняли объект или поняли его неправильно. Например, прогуливаясь ночью по дороге, вы можете куст принять за человека и испугаться. Темный предмет на краю дороги вы осмысливаете, интерпретируете - человек! И сразу же начинаете проверять свою интерпретацию, искать ей подтверждение (или опровержение): приближаетесь, всматриваетесь, ждете определенных движений и т.п. Постепенно вы обнаруживаете, что первоначальная интерпретация неверна и отказываетесь от нее. В связи с этим можно вспомнить рассказ Куприна "Ужас", в котором таможенный чиновник встречает на дороге замерзшего купца и принимает его за дьявола. Козлиная бородка, острым углом изломанные брови, саркастическая усмешка на худом, длинном лице - эти традиционные атрибуты образа дьявола подтверждали интерпретацию. Потрясение оказалось настолько сильным, что чиновник весь поседел и едва не умер.
Если же все наличные данные согласуются с нашей интерпретацией, то мы на ней останавливаемся и считаем, что поняли объект. Вполне возможно, что другой человек предложил иную, свою интерпретацию, также согласующуюся с имеющимися данными. Он понимает объект иначе, придает объекту иной смысл. Однако вопрос о том, чье понимание лучше или более правильно, можно обсуждать столь же долго, сколь и бесполезно. Без новых данных ответить на него нельзя.
Теперь обратимся к наиболее интересной и важной проблеме: как возможно взаимопонимание между людьми? Развитая здесь концепция позволяет дать два ответа на этот вопрос: один - более грубый и простой, на уровне индивидуальных контекстов; другой - несколько более тонкий, на уровне смысловых единиц. Первый ответ: взаимопонимание обеспечивается сходством индивидуальных смысловых контекстов. Чем более похожи смысловые контексты двух индивидов, тем легче и лучше они понимают друг друга, ибо придают словам и вещам близкий смысл. Здесь мы можем говорить о следующем диапазоне возможностей:
а) Индивидуальные смысловые контексты двух людей совершенно различные и не имеют ни одного общего элемента. Это означает, что такие индивиды всегда будут придавать словам и вещам разный смысл и взаимопонимание будет равно нулю. Это, конечно, предельный случай, некоторое представление о котором могут дать попытки контактов с мыслящим океаном в "Солярисе" Ст. Лема. Во всяком случае, в земных условиях такое вряд ли возможно.
б) Смысловые контексты двух людей частично совпадают, т.е. имеют некоторые общие элементы. - Именно это чаще всего встречается в жизни. Степень взаимопонимания определяется величиной совпадающей части. Когда индивиды приписывают объектам смысл, обращаясь к общей части их смысловых контекстов, они понимают друг друга; когда же они берут смысловые единицы из несовпадающих частей своих контекстов, взаимопонимание нарушается.
в) Смысловой контекст одного индивида полностью включается в смысловой контекст другого индивида. Тогда индивид с более широким смысловым контекстом вполне понимает индивида с более узким контекстом, но последний не всегда понимает первого. Эта ситуация до некоторой степени моделируется отношениями между родителями и детьми: родитель всегда и вполне понимает слова и поведение своего ребенка, но ребенок часто не может понять поведения и разговоров взрослых.
г) Наконец, последняя возможность: смысловые контексты двух индивидов полностью совпадают. Такие индивиды всегда, во всем и вполне будут понимать друг друга, ибо будут придавать словам, вещам, поступкам один и тот же смысл.
Перечисленные варианты дают некоторое представление о возможностях взаимопонимания, но чрезмерно огрубляют реальные взаимоотношения. В действительности ситуации а), в) и г), по-видимому, не встречаются и представляют собой упрощенные идеализированные схемы. Обогащения этих схем можно достигнуть за счет перехода на уровень смысловых единиц. При этом мы будем говорить не о взаимопонимании вообще, а о взаимопонимании в некоторой конкретной ситуации, относительно отдельных вещей, слов, поступков. Пусть, скажем, два индивида А и В употребляют одно языковое выражение или рассматривают какой-то поступок. Индивид А ассоциирует с данным выражением смысловую единицу, обладающую общими характеристиками О1А, ..., ОКА и индивидуальными характеристиками И1А, ..., ИКА. В то же время, смысловая единица, ассоциируемая В с тем же выражением, в его контексте обладает набором характеристик О1В, ..., ОКВ; И1В, ..., ИКВ. Что при этом может оказаться?
аа) Ни одна из характеристик О1А, ..., ОКА; И1А, ..., И1А не совпадает с характеристиками О1В, ..., ОmВ; И1В, ..., ИnВ. - Эта ситуация вполне реальна. Ясно, что индивидуальные характеристики могут совершенно не совпадать. Но могут не совпадать и общие характеристики. "Полный" социальный смысл выражения может включать как О1А, ..., ОКА; так и О1В, ..., ОmВ, плюс еще некоторые характеристики, не известные ни тому, ни другому. Но один черпал свои знания, скажем, из работ по физике, а другой - из работ по биологии, но в учебник по химии оба не заглядывали. Так и получилось, что смысловые единицы, ассоциируемые А и В с некоторым выражением, оказались совершенно различными. Ясно, что при этом никакого взаимо понимания между А и В относительно данного выражения быть не может. В один и тот же набор знаков они вкладывают совершенно разное содержа ние. Здесь, в сущности, можно говорить об омонимии: употребляя слово "ключ", например, один имеет в виду тот ключ, которым он открывает дверь своей квартиры, а другой - тот родник в лесу, из которого он пил прошлым летом.
бб) Некоторые из характеристик О1А, ..., ОКА совпадают с характеристиками О1В, ..., ОmВ (при полном несовпадении индивидуальных характеристик).
вв) Все общие характеристики смысловых единиц, ассоциируемых индивидами А и В с некоторым языковым выражением, совпадают (при этом же условии, что и в бб).
Эти две ситуации являются, несомненно, наиболее распространенными. Мы учимся, в общем, на одних и тех же контекстах и привыкаем приписывать словам и вещам приблизительно одинаковый смысл. Непонимание появляется лишь тогда, когда речь заходит о различающихся характеристиках ОiА, ..., ОjB. Чем больше таких различающихся характеристик, тем меньше взаимопонимание. Если их нет совсем, то мы имеем полное взаимопонимание на общем, или социальном, уровне.
Конечно, это - взаимопонимание, и в большинстве случаев иного нам и не требуется - в большинстве, но не во всех случаях. Понимать так друг друга могут и совершенно посторонние люди, случайные попутчики на дороге жизни, которым безразлична внутренняя жизнь друг друга. Так понимает вас продавец магазина или работник ЖЭКа, к которому вы пришли за справкой. В обыденной жизни мы даже не называем это взаимопониманием. От подлинного взаимопонимания мы требуем чего-то большего - какой-то духовной близости между людьми. Если такой близости нет, то нет и понимания. Это хорошо показано в одном из рассказов Сомерсета Моэма, в котором речь идет о юноше, уехавшем на острова Океании добиваться общественного положения и богатства. Через несколько лет он встречается со своим бывшим другом, приехавшим узнать, чего ему удалось добиться. Бывшие друзья разговаривают и, по сути дела, не понимают друг друга. То есть, понимают, конечно, но на каком-то "внешнем", если можно так выразиться, уровне, а чуть глубже - полная взаимная глухота.
"Для того ли мы родились на сеет, - рассуждает главный герой перед недоумевающим приятелем, - чтобы спешить на службу, работать час за часом весь день напролет, потом спешить домой, обедать, ехать в театр? Так ли я должен проводить свою молодость? Ведь молодость коротка, Бэйтмэн. А когда состаришься, чего тогда ждать? Утром спешить из дому на службу и работать час за часом весь день напролет, а потом снова спешить домой, обедать, ехать в театр? Если сколачивать состояние, быть может, оно того и стоит, - не знаю, это зависит от характера; ну, а если ты не стремишься к богатству, тогда чего ради? Я большего хочу от жизни, Бэйтмэн. - Что же тогда ты ценишь в жизни? - Боюсь, ты станешь смеяться надо мной. Красоту, правду и доброту"9152.
Собеседников разделяет разное отношение к жизни, к ее ценностям, что и порождает взаимное непонимание.
гг) Некоторые индивидуальные характеристики И1А, ..., И1А совпадают с характеристиками И1B , ..., ИnB. - Это происходит в тех случаях, когда у двух индивидов отношение к вещам и явлениям в значительной степени одинаков. Сходны их жизненные цели, морально-этические нормы, представления о прекрасном и безобразном, вкусы и т.п. Редко, но так бывает, и тогда слово, жест, взгляд, даже молчание другого человека нам столь же понятны, как свои собственные. Правда, из природы индивидуальных характеристик вытекает, что до конца они не могут совпасть, как не могут полностью совпасть жизненный опыт, знания, склонности и вкусы двух разных индивидов. Поэтому сколь бы близки ни были два человека, у каждого на дне души всегда остается осадок, неуловимый для другого. "Полное" взаимопонимание в этом смысле невозможно. Даже один и тот же человек сегодня уже не может вполне понять себя - вчерашнего.
Кратко резюмируем сказанное. Главная мысль состоит в том, что "понять" означает не "усвоить" смысл, а "придать, приписать" его. Основой понимания, т.е. тем источником, который снабжает нас интерпретациями и смыслами, является индивидуальный смысловой контекст, представляющий собой систему взаимосвязанных смысловых единиц. Индивидуальный контекст формируется в результате усвоения индивидом культуры общества и личного жизненного опыта. Поэтому смысловые единицы складываются из характеристик двух видов: общих и индивидуальных. В процессе понимания языковых выражений, актов поведения, вещей мы ассоциируем с ними некоторую смысловую единицу из индивидуального контекста. Взаимопонимание двух индивидов обеспечивается частичным совпадением их индивидуальных контекстов или характеристик тех смысловых единиц, которые они ассоциируют с объектами.
Определенное таким образом понятие понимания может быть включено в методологию как общественных, так и естественных наук.
У нас самая большая информационная база в рунете, поэтому Вы всегда можете найти походите запросы
Эта тема принадлежит разделу:
Философия науки
Понятие истины в философии науки 20 века. Научная рациональность и истина. Проблемы философии науки с примерами из истории науки и жизни ученых или нашей повседневной жизни.
К данному материалу относятся разделы:
Философия науки как прикладная логика: логический позитивизм
Логико-философские предпосылки концепции
Некоторые гносеологические предпосылки
Модель науки и научного прогресса
Эмпирический базис
Критерии демаркации
Принцип верифицируемости
Ещё никто и никогда не сформулировал безупречного, годного на все времена и всеми признанного определения философии. И это вполне естественно, поскольку с развитием общества и познания меняется предмет интересов философов.
Аристотель утверждал, что философия есть учение о первых началах и принципах мироздания и его познания. Оксфордский словарь 1994 года на стр. 256 утверждает: «философия – учение о наиболее общих абстрактных характеристиках мира и о категориях, на основе которых мы мыслим». Некоторые современники, подражая физикам, шутят: философия – это то, чем занимаются философы. Порой это проблемы, которые граничат с непознанным, не имеют решения или допускают альтернативные решения, которые невозможно выразить количественно и проверить на опыте. Это, разумеется, не даёт нам права уповать на метафизику. Мало того. Как только количественное решение становится возможным – проблема вообще перестаёт быть философской и становится научной.
В этом смысле философия похожа на короля Лира, раздающего своё царство дочерям – наукам и остающегося ни с чем. Философия НЕ является «наукой о наиболее общих законах развития природы общества и мышления», как писали в советских учебниках, по той простой причине, что таких законов нет: Природу изучают естественные науки, общество – комплекс общественных наук, мышление – психология, нейрофизиология, познание – эпистемология, формы мышления и проблемы научного познания изучает логика и методология науки…
Обходя наивное бытовое понимание философии как «разговор за жизнь» при отсутствии каких-либо профессиональных знаний, обходя бессмысленные шаманские заклинания, вроде того что философия есть стремление к Абсолюту и связана «с постижением умозрением сущности мира», обходя клерикализированных «философов», которые послушно отрекаются от рационального познания и отбрасывают философию к тем временам, когда философия была служанкой того или иного идеологического начальства, примем пока следующее рабочее определение:
Философия есть форма самопознания человечеством своей же культуры , смысложизненных проблем и ценностей на основе осмысления всех достигнутых человечеством знаний, что и позволяет искать ответы на вызовы истории и формировать предпосылки, теории и методологию познания и деятельности человека.
Ясно, что ни один человек не может осмыслить все знания. И предпосылки не приходят в философию из «царства абсолютов» или из словесных дискурсов мистиков. Они приходят из реальной земной жизни вида хомо-сапиенс, эволюционирующего в определённой физической и социальной среде, хотя и приобретают статус доопытных, внеэмпирических предпосылок. Некоторые философские категории являются трансцендентальными (но не трансцендентными), с их помощью субъект познания конституирует, организует свой опыт и своё восприятие мира. К ним относятся и категории кантовского «чистого разума» и такие категории как «вещи», «свойства» и «отношения», которые, как и все другие, сформировались в процессе развития человеческого познания и которые ни к какой исторически пройденной метафизике отношения не имеют.
На основе категорий «вещи», «свойства» и «отношения», а также категорий-операторов «определённое», «неопределённое» и «произвольное» советско-русско-украинским философом проф. А.И. Уёмовым (Одесса) и его учениками в конце 20 века была создана параметрическая общая теория систем, которая является формально-логическим аппаратом анализа любых объектов исследования, представленных в качестве системы. Здесь следует заметить, что мир не разделён единожды на системы и не-системы, любой объект можно в тех или иных отношениях представить как систему.
Слово «философия» состоит из двух греческих слов: phileo - любовь и sophia - мудрость. Любомудрие, любовь к мудрости. Мудрости без конкретных знаний не бывает, в противном случае она утонет в мутном болоте витиеватых слов.
Иммануил Кант верно сказал: «Ненавидящего науку ради любви к одной мудрости называют мисологом. Мисология… возникает при отсутствии научных знаний и непременно связанного с этим своего рода тщеславием». Философию называют рефлексивным знанием, поскольку она является формой самопознания, знанием о знании. Философ, по словам Бертрана Рассела, подобен человеку, который, выглянув в форточку, пытается увидеть себя проходящим по улице.
Философия оказывает влияние на развитие общества, создавая различные системы смыслов. Под её влиянием совершались социальные реформы и революции, научные и технологические перевороты, эпохальные открытия и судьбоносные решения. Предмет современной философии - это вся проблематика философских исследований. Это понимание человека, его сознания, нравственных ценностей, понимание доступных человеку методов познания, осознание результатов познания и деятельности, путей развития человечества, его знания, его сфер и границ. Как влияют на эволюцию общества достижения наук, как взаимодействуют человек, общество и природа, что угрожает существованию человечества? Всё это – поле философских исследований. В этом смысле философия – наука. Но есть аспекты в которых философия не может претендовать на статус науки. Зато философские проблемы могут подниматься и в художественной литературе, и в публицистике. Поэтому и говорят порой, что философия не наука, а литература. Размышлизмы через художественные образы.
Философия давно не является служанкой религии, хотя, похоже, некоторые авторы пытаются сегодня сделать её таковой в современной России. Но философия не является и служанкой любой идеологии или политики.
Только тот, кто не знаком с философией, может утверждать, что не наработаны целые пласты достоверного философского знания. Или что её предмет никогда не менялся, или что она занимается болтовнёй и пытается познавать нечто запредельное, как делали работники «Отдела недоступных проблем» НИИЧАВО (Научно-исследовательского института чародейства и волшебства) из весёлой «сказки для научных работников младшего возраста» А. и Б. Стругацких «Понедельник начинается в субботу», которой я увлекался в детстве.
Философия развивается в единстве:
Онтологии как системном и категориальном осмыслении реальности, представленной различными науками, а не мистическими откровениями о «первосущностях» мироздания как думали об онтологии в древности,
Гносеологии, или, лучше сказать, современной эпистемологии - учении о возможностях, формах и способах эволюции нашего знания,
Аксиологии – учении о нравственных и эстетических ценностях, которые создал и которыми руководствуется человек. Причем онтология всегда гносеологизирована, и наоборот. Оценочное влияние на них оказывает аксиология.
Основные разделы философии:
Логика, эпистемология, этика, политическая философия, метафизика (как история возникновения и исчезновения попыток выйти за пределы возможного для человека знания и опыта), философия религии (как осмысление социального феномена религии на основании знаний, полученных светской наукой – религиоведением. Не путать с религиозной философией, богословием и теологией). Отдельно можно рассмотреть современную философию: прагматизм, инструментализм, аналитическую философию от Рассела до Витгенштейна, экзистенциализм. Но все проблемы современной философии можно рассматривать и в основных разделах философии, названных выше.
Лат. «cultura» – возделывание. Система развивающихся надбиологических программ человеческой деятельности, обуславливающих воспроизводство социальной жизни.
И. Кант. Соч., М.: Чоро, 1994. Том 8, С.282.
Понимание - психологическое состояние, которое выражает собой правильность принятого решения и сопровождаемый чувством уверенности в точности восприятия или интерпретации какого-либо события, явления, факта.
В психолингвистике понимание трактуется преимущественно как результат смыслового восприятия речевого сообщения.
Понимание в философии
Проблемы понимания впервые были подняты в философии. Понимание как метод гуманитарных наук противопоставило объяснению как методу естественных наук. В современной философии понимание исследует герменевтика.
Объекты понимания: информация, сведения, знания об окружающем или внутреннем мире субъекта.
Субъекты понимание: лицо.
Проблемы понимания
1. Понимание не является принципиально отличным от мышления самостоятельным психическим процессом. Понимание - это компонент мышления, один из процессов, его создают. Понимание обеспечивает установление связи раскрываемых новых свойств объекта познания с уже известными субъекту, формирование операционального смысла новых свойств объекта и определение их места и роли в структуре мыслительной деятельности.
2. Для понимания нового материала (незнакомых фактов, событий и т.д.) человек всегда должен решить определенную мыслительную задачу, поскольку формирование понимания нового происходит в процессе умственной деятельности и является ее результатом. Когда же субъекту нужно понять уже известное событие или явление, то понимание осуществляется без актуальной участия мышления - это понимание-воспоминание. Любая форма данного психологического феномена при повторном обращении субъекта к познавательной ситуации, породившей его, превращается в понимание-воспоминание.
3. Одни и те же три формы понимания проявляются и в таких видах умственной деятельности, в которых понимание составляет основной психологический смысл, и в таких, где оно играет вспомогательную роль, оказывается компонентом деятельности. В обоих случаях для возникновения рассматриваемого феномена человек должен решить некоторое умственное задачи. Том, какая форма понимания возникает у субъекта в конкретной ситуации, обусловлено прежде всего характером мыслительной деятельности: тем, в какие объективные обстоятельства, требующие понимания, попадает человек и какие задачи она решает в этих обстоятельствах.
Религиозный аспект
В католицизме понимание - один из семи даров Святого Духа.
«В действительности философ – это человек, который при конструировании наших понятий чувствует себя неуверенно там, где другие видят перед собой лишь проторенную тропу повседневности» - эти слова Ф. Вайсмана из его статьи «Как я понимаю философию» можно было бы взять в качестве эпиграфа. В ответ на неё К. Поппер написал свою статью: «Все люди – философы: Как я понимаю философию». Есть ещё интервью М.К. Мамардашвили с таким же названием: «Как я понимаю философию».
Но меня интересует другое: как я не понимаю философию. Не понимать философию можно по-разному. У К. Поппера в упомянутой выше статье тоже уделено внимание тому, как он не понимает философию. Точнее было бы сказать, что речь идёт о том, чем не является философия для автора.
Рассмотрю по пунктам. Во-первых, согласно К. Попперу, задача философии не состоит в устранении ошибок. Согласен, но думаю, что задача философии – в обнеружении ошибок, в указании на предрассудки, выдаваемые за истину, в указании на то, что что-то происходит не так как надо. Во-вторых, по К. Попперу, философия – не галерея произведений искусств, удивительных и оригинальных картин мира или рациональных и необычных его описаний. Полностью согласен, как и с третьим пунктом, что история философских систем не есть история интеллектуальных сооружений, где истина – только побочный продукт. В-четвертых, К. Поппер не считает философию попыткой объяснения, анализа или «экспликацией» понятий, слов или языка. Действительно, разве можно, например, философский словарь, где даны понятия и их значения, считать настоящей философией? В-пятых, философию нельзя назвать средством определения разумности. Тоже согласен, но хотелось бы как-то определиться, что же понимать под разумностью. В-шестых, К. Поппер не считает философию интеллектуальной терапией. Вот здесь не могу согласиться с автором. Возможно конечно, что «своим примером Витгенштейн подтверждает теорию Витгенштейна, так же как Фрейд – теорию Фрейда», но всё-таки настоящий философ должен найти в себе мужество, чтобы честно сказать, что он так ничего и не знает, так ничего и не понял. Это и будет «освобождение от своих философских путаниц». В-седьмых, К. Поппер не видит, чтобы в философии стремились выражаться точно или пунктуально. Это, скорее, проблема языка философии. В-восьмых, филосовия не есть занятие по определению оснований или понятийных рамок для решения проблем. Действительно, какие у философов основания, чтобы определять основания и кто дал им полномочия указывать понятийные рамки для решения проблем? Наконец, в-девятых, по К. Попперу, философию нельзя понимать как постижение духа времени. Имеется ввиду, что философия не должна следовать моде. Философ, я думаю, должен остановиться на обочине и спросить: «Ребята, а туда ли мы идём?». Проигнорируют? Махнут рукой и побегут дальше? Что ж, это их право.
А теперь о том, как именно я не понимаю философию. Слов «как» уже указывает на способ, метод чего-либо, в данном случае понимания. Метод – от греческого слова «одос» - путь, ход, подход. У каждой сферы человеческой деятельности свой подход. Научный подход – условность, в том смысле, что утверждения науки построены в форме утверждений «если – то». Если имеются такие-то предпосылки, то в результате получится во так. При вот таких обстоятельствах, придём к таким последствиям, при других – к другим. Всё зависит от того, что заложено, а дальше – дело техники. «Главное – занять площадку» - говорил мой преподаватель методологии науки, игротехник. В искусстве всё построено на уникальности переживания, на самовыражении, возможно, ещё на интуиции. Религия невозможна без откровения, она имеет дело с трансцендентным.
Учёный говорит: «Если так и так, то получается вот этак. Это я понимаю, тут всё сходится». Представитель искусства говорит: «Я понимаю, понимаю. Вы, конечно же, понимаете это иначе, и это хорошо. Каждый понимает по-своему». Верующий человек скажет: «Я понимаю, но выразить никак не могу, это непередаваемо человеческим языком». Что остаётся философу? Философу остаётся «сделать ход конём» и сказать примерно так: «А я вообще ничего не понимаю!» Дело философии, её подход и метод – непонимание.
Философия начинается с удивления, так считали Сократ и Аристотель, т.е. начинается с непонимания. Когда человек удивляется, это значит, что его привычный повседневный опыт сталкивается с чем-то необычным, экстраординарным, непонятным. Если кто-нибудь из студентов вступает со мной в полемику, то одногрупники про него обычно говорят: о, да ты философ. Философия вопрошает, вопросы возникают от непонимания. Понимание основано на непонимании.
Многие, наверное, согласятся, что в философии большую роль играет личный опыт. «Становление философского знания – это всегда внутренний акт, который вспыхивает, опосредуя собой другие действия» (М.К. Мамардашвили. Как я понимаю философию). Этот личный опыт идентифицируется затем в философских понятиях через определённую философскую технику. «Короче говоря, философия – это оформление и до предела развитие состояний с помощью всеобщих понятий, но на основе личного опыта» (М.К. Мамардашвили. Как я понимаю философию). Личный опыт уникального живого сознания встречается в философии с техникой философских понятий.
Что такое понимание? Слово «понимание» даже по звучанию сходно со словом «понятие». Понимание есть процесс выявления, отыскания смысла, который, видимо, эксплицируется через понятия. Б. Спиноза призывал: не плакать и не смеяться, а понимать. Понимание придёт тогда, когда всё встанет на свои места, когда сойдутся концы с концами, распутаются узлы противоречий. Но это только мнимое понимание. Философия через понимание переходит в своё инобытие, «отчуждается» от самой себя в… В философию науки, философию искусства, философию религии.
Учение о понимании называется герменевтикой. Сначала она была связана с толкованием изречений пифии, с толкованием поэм Гомера и Гесиода, затем – с толкованием священного Писания (экзегетика). В XIX веке благодаря Шлейермахеру и особенно В. Дильтею она превращается в метод гуманитарных наук. Феноменологическая герменевтика М. Хайдеггера и Г. Гадамера позволила говорить о герменевтике как способе философствования. Но на самом деле герменевтика – инобытие философии. То же самое, думаю, можно сказать про метафизику и диалектику. Все они имеют целью понимание: понимание мира, бытия, человека в нём, понимание Бога. Понимание снимается в непонимание, в новое, настоящее, философское непонимание.
Сократ говорил: я знаю, что ничего не знаю. Если Сократ знает хотя бы то. Что он ничего не знает, то он уже не может ничего не знать. То есть уже что-то знает: то, что ничего не знает. Зачем же тогда Сократ говорит, что ничего не знает, если знает? Может быть потому, что другие и этого не знают, а только делают вид, что знают. То есть этой фразой Сократ как бы иронизирует над своими противниками и показывает свою скромность. Он-де только, как его мать-повитуха, помогает человку родить из себя знание, оставаясь сам неспособным к рождению. Ну уж если Сократ не способен родить знания, то что говорить об остальных. И что за знание он помогает родить человеку, когда сам ничего не знает?
Может быть Сократ ничего не знает, не понимает, в том смысле, что преодолел понимание, не имеет целью что-то конструировать, сводить концы с концами, рождать знание, понимать. Сократ беспомощно стоит в своём непонимании. И, говорят, мог так простоять целые сутки, не двигаясь с места. Впрочем, некоторые объясняют такую странность Сократа психическим заболеванием подобным эпилепсии. В.В. Бибихин в некоторых своих книгах пишет об «амехании», этот термин он заимствует у Ахутина, он означает беспомощность. Это такое состояние, «когда бездонно разнообразное, многоучёное, способное, умелое человеческое существо ощущает себя в целом беспомощно неприменимым, взвешенным без опор» (В. Бибихин Мир). Видимо в таком состоянии амехании - беспомощности находился Сократ, когда невозможно включить механизм понимания и это пустое действие или бездействие только и приводит к истине.
Итак, сначала непонимание как удивление новичка-дилетанта. Затем понимание как инобытие философии у специалиста-философа. Конечная цель – философское непонимание мыслителя. Философия вернулась в непонимание. Философия замкнута на саму себя.
