Посвящение
Перед этим горем гнутся горы,
Не течет великая река,
Но крепки тюремные затворы,
А за ними «каторжные норы»
И смертельная тоска.
Для кого-то веет ветер свежий,
Для кого-то нежится закат —
Мы не знаем, мы повсюду те же,
Слышим лишь ключей постылый скрежет
Да шаги тяжелые солдат.
Подымались как к обедне ранней,
По столице одичалой шли,
Там встречались, мертвых бездыханней,
Солнце ниже, и Нева туманней,
А надежда все поет вдали.
Приговор… И сразу слезы хлынут,
Ото всех уже отделена,
Словно с болью жизнь из сердца вынут,
Словно грубо навзничь опрокинут,
Но идет… Шатается… Одна…
Где теперь невольные подруги
Двух моих осатанелых лет?
Что им чудится в сибирской вьюге,
Что мерещится им в лунном круге?
Им я шлю прощальный свой привет.
Вступление
Это было, когда улыбался
Только мертвый, спокойствию рад.
И ненужным привеском качался
Возле тюрем своих Ленинград.
И когда, обезумев от муки,
Шли уже осужденных полки,
И короткую песню разлуки
Паровозные пели гудки,
Звезды смерти стояли над нами,
И безвинная корчилась Русь
Под кровавыми сапогами
И под шинами черных марусь.
Уводили тебя на рассвете,
За тобой, как на выносе, шла,
В темной горнице плакали дети,
У божницы свеча оплыла.
На губах твоих холод иконки,
Смертный пот на челе… Не забыть!
Буду я, как стрелецкие женки,
Под кремлевскими башнями выть.
Тихо льется тихий Дон,
Желтый месяц входит в дом.
Входит в шапке набекрень,
Видит желтый месяц тень.
Эта женщина больна,
Эта женщина одна.
Муж в могиле, сын в тюрьме,
Помолитесь обо мне.
Нет, это не я, это кто-то другой страдает.
Я бы так не могла, а то, что случилось,
Пусть черные сукна покроют,
И пусть унесут фонари…
Ночь.
Показать бы тебе, насмешнице
И любимице всех друзей,
Царскосельской веселой грешнице,
Что случится с жизнью твоей —
Как трехсотая, с передачею,
Под Крестами будешь стоять
И своею слезою горячею
Новогодний лед прожигать.
Там тюремный тополь качается,
И ни звука — а сколько там
Неповинных жизней кончается…
Семнадцать месяцев кричу,
Зову тебя домой,
Кидалась в ноги палачу,
Ты сын и ужас мой.
Все перепуталось навек,
И мне не разобрать
Теперь, кто зверь, кто человек,
И долго ль казни ждать.
И только пыльные цветы,
И звон кадильный, и следы
Куда-то в никуда.
И прямо мне в глаза глядит
И скорой гибелью грозит
Огромная звезда.
Легкие летят недели,
Что случилось, не пойму.
Как тебе, сынок, в тюрьму
Ночи белые глядели,
Как они опять глядят
Ястребиным жарким оком,
О твоем кресте высоком
И о смерти говорят.
Приговор
И упало каменное слово
На мою еще живую грудь.
Ничего, ведь я была готова,
Справлюсь с этим как-нибудь.
У меня сегодня много дела:
Надо память до конца убить,
Надо, чтоб душа окаменела,
Надо снова научиться жить.
А не то… Горячий шелест лета,
Словно праздник за моим окном.
Я давно предчувствовала этот
Светлый день и опустелый дом.
К смерти
Ты все равно придешь — зачем же не теперь?
Я жду тебя — мне очень трудно.
Я потушила свет и отворила дверь
Тебе, такой простой и чудной.
Прими для этого какой угодно вид,
Ворвись отравленным снарядом
Иль с гирькой подкрадись, как опытный бандит,
Иль отрави тифозным чадом.
Иль сказочкой, придуманной тобой
И всем до тошноты знакомой,-
Чтоб я увидела верх шапки голубой
И бледного от страха управдома.
Мне все равно теперь. Клубится Енисей,
Звезда Полярная сияет.
И синий блеск возлюбленных очей
Последний ужас застилает.
Уже безумие крылом
Души накрыло половину,
И поит огненным вином
И манит в черную долину.
И поняла я, что ему
Должна я уступить победу,
Прислушиваясь к своему
Уже как бы чужому бреду.
И не позволит ничего
Оно мне унести с собою
(Как ни упрашивай его
И как ни докучай мольбою):
Ни сына страшные глаза —
Окаменелое страданье,
Ни день, когда пришла гроза,
Ни час тюремного свиданья,
Ни милую прохладу рук,
Ни лип взволнованные тени,
Ни отдаленный легкий звук —
Слова последних утешений.
Распятие
Не рыдай Мене, Мати,
во гробе зрящия.
Хор ангелов великий час восславил,
И небеса расплавились в огне.
Отцу сказал: «Почто Меня оставил!»
А Матери: «О, не рыдай Мене…»
Магдалина билась и рыдала,
Ученик любимый каменел,
А туда, где молча Мать стояла,
Так никто взглянуть и не посмел.
Эпилог
Узнала я, как опадают лица,
Как из-под век выглядывает страх,
Как клинописи жесткие страницы
Страдание выводит на щеках,
Как локоны из пепельных и черных
Серебряными делаются вдруг,
Улыбка вянет на губах покорных,
И в сухоньком смешке дрожит испуг.
И я молюсь не о себе одной,
А обо всех, кто там стоял со мною,
И в лютый холод, и в июльский зной
Под красною ослепшею стеною.
Опять поминальный приблизился час.
Я вижу, я слышу, я чувствую вас:
И ту, что едва до окна довели,
И ту, что родимой не топчет земли,
И ту, что красивой тряхнув головой,
Сказала: «Сюда прихожу, как домой».
Хотелось бы всех поименно назвать,
Да отняли список, и негде узнать.
Для них соткала я широкий покров
Из бедных, у них же подслушанных слов.
О них вспоминаю всегда и везде,
О них не забуду и в новой беде,
И если зажмут мой измученный рот,
Которым кричит стомильонный народ,
Пусть так же они поминают меня
В канун моего поминального дня.
А если когда-нибудь в этой стране
Воздвигнуть задумают памятник мне,
Согласье на это даю торжество,
Но только с условьем — не ставить его
Ни около моря, где я родилась:
Последняя с морем разорвана связь,
Ни в царском саду у заветного пня,
Где тень безутешная ищет меня,
А здесь, где стояла я триста часов
И где для меня не открыли засов.
Затем, что и в смерти блаженной боюсь
Забыть громыхание черных марусь,
Забыть, как постылая хлопала дверь
И выла старуха, как раненый зверь.
И пусть с неподвижных и бронзовых век
Как слезы, струится подтаявший снег,
И голубь тюремный пусть гулит вдали,
И тихо идут по Неве корабли.
Анализ поэмы «Реквием» Ахматовой
О страшном периоде сталинских репрессий написано немало научных исследований. Ему посвящено множество художественных произведений. Среди них самыми яркими являются личные воспоминания и впечатления непосредственных свидетелей этих событий. А. Ахматова на себе ощутила всю боль и страх, производимые этой «кровавой мясорубкой». Поэма «Реквием» через личный опыт поэтессы передает весь ужас тех лет.
Поэма создавалась в течение долгого времени. Вступление и первая часть написаны в 1935 г., сразу же после первого ареста единственного сына Ахматовой – Льва. Поэтесса при помощи Пастернака написала письмо лично Сталину и добилась освобождения сына, но карательные органы не оставили их в покое. В 1938 г. произошел второй арест. На этот раз унизительная мольба Ахматовой не принесла результата. Льва приговорили к ссылке в сибирские лагеря. В течение двух лет поэтесса продолжала создавать поэму, ставшую ее интимным дневником, отражающим все чувства и переживания. В условиях тотального контроля Ахматова не решалась записывать стихотворение. Она запоминала строки и читала их только самым близким людям.
Сюжет поэмы «Реквием» основан на нахождении Ахматовой в тюремной очереди. В таких очередях она провела почти полтора года. В этом униженном ожидании встречалось множество матерей и жен, выкинутых из общества за сфабрикованные преступления своих мужчин. В предисловии к поэме Ахматова вспоминает, что в очереди ее узнала одна женщина и попросила описать происходящее.
В «Посвящении», предваряющем поэму, поэтесса описывает свое тяжелое, как камень, горе, охватившее душу сразу после вынесения приговора. Она обращается с приветствием к своим «невольным подругам» по тюремной очереди, оказавшимся теперь связанным навеки общей бедой.
«Реквием» не имеет четкой хронологии. Отдельные части отмечены датами, но они непоследовательны. Это не играет большой роли. Два страшных года воспринимаются как целостная картина личной трагедии на фоне всенародного горя. Можно выделить некоторые главные мотивы произведения.
Ахматова подчеркивает огромный масштаб репрессий через количество («осужденных полки») и исторические параллели («корчилась Русь», «стрелецкие женки»). Поэтесса использует религиозную символику. В стране победившего атеизма вера выступает в роли еще одной жертвы режима. Полностью посвящена этому часть поэмы «Распятие», в которой страдания всех матерей трогательно сравниваются с горем Богородицы.
К финалу в поэме нарастает мотив обреченности, невозможности какого-либо сопротивления. Ахматова видит спасение только в смерти, но подозревает, что и она не даст окончательного избавления от всепоглощающего страха. Поэтесса считает, что лучшим признанием ее заслуг перед русской поэзией будет памятник у тюремных стен, который будет вечным напоминанием живущим о том страшном и беспощадном времени.
Мне ни к чему одические рати
И прелесть элегических затей.
По мне, в стихах все быть должно некстати,
Не так, как у людей.
Когда б вы знали, из какого сора
Растут стихи, не ведая стыда,
Как желтый одуванчик у забора,
Как лопухи и лебеда.
Сердитый окрик, дегтя запах свежий,
Таинственная плесень на стене...
И стих уже звучит, задорен, нежен,
На радость вам и мне.
Анна Ахматова прожила (на аватаре) 77 лет (23 июня 1889 – 5 марта 1966 гг.), в которых прошла: голод; нищету; расстрел мужа – поэта Николая Гумилева; хлопоты перед Сталиным за подрасстрельного сына, которого ей удалось спасти. Не сломило её публичное унижение и шельмование прихвостня {с тремя классами реального училища, одним (неполным курсом сельскохозяйственного института – не потянул) и четырёхмесячными курсами прапорщика} Жданова. Того самого, которого Вождь всех народов назначил "главным по грязнотце" – репрессированиям и душению творческих свобод.
Интеллектуал (а по заявлению Хрущёва просто "запойной пьяница"), которому образование позволило додуматься до унижения человека, ехидно клеймил её творчество: "До убожества ограничен диапазон её поэзии, – поэзии взбесившейся барыньки, мечущейся между будуаром и моленной...... Не то монахиня, не то блудница, а вернее, блудница и монахиня, у которой блуд смешан с молитвой".
6. IV. 1946. 3-го и 4 апреля в Колонном зале Дома союзов были назначены два поэтических вечера Ахматовой…» « … когда она вышла на эстраду, публика, поднявшись со своих мест, встретила ее громом аплодисментов и в течение 15 минут не давала ей начать свое выступление…» « … Этот вечер вскоре оказался для нее роковым…» «… Сталин был разгневан пылким приемом, который оказывали Ахматовой слушатели… … и со злобой спросил: «Кто организовал вставание? » «…Второй концерт был отменен, и кассы Дома союзов возвращали деньги…»
Постановлением ОРГБЮРО ЦК ВКП(Б) от 14 августа 1946 года № 274. п. 1г о журналах «ЗВЕЗДА» и «ЛЕНИНГРАД» она была вычеркнута из списка советских писателей и лишена продовольственных карточек.
Фашики через некоторое время отменили своё решение... Но!!! Не ожидая верховной милости, Анне Андреевне не дали умереть голодной смертью те, кто ценил её талант, понимал поэзию и просто восхищался ею – сильной женщиной, которую завистливые властьдержащие современники и их прислужники из разных слоёв общества, так старались затравить, загнать в угол. Не ПРОГНУЛАСЬ, не ВЫЛИЗЫВАЛА, не ВЫПРАШИВАЛА.
Греет душу факт, что, не ссылаясь на срок давности (чем любят по сей день прикрываться бездари), в 1988 году разум взял верх – это постановление было признано ошибочным и отменено решением Политбюро.
Когда я читала о деяниях Жданова*, то мне представлялся образ булгаковского гомункула Шарикова, то есть очеловеченного пса, который так и не развился в чрезвычайно высокую психическую личность, и слышалась его с нарастающей зловещностью собачья фраза: "Вчера котов душили-душили, душили- душили, душили-душили, душили-душили… ".
*ИЗ АРХИВНЫХ МАТЕРИАЛОВ
*ИЗ АРХИВНЫХ МАТЕРИАЛОВ
Из воспоминаний современников о его жизни в блокадном Ленинграде, где он числился руководителем: "Несмотря на царивший в городе голод, Жданов не собирался разделять с жителями трудность блокады и ни в чем себе не отказывал; ему напрямую с Большой земли доставлялись спиртное, продукты, фрукты и даже блины".
Траур по товарищу Жданову был скомкан и никакого увековечения – подлеца, коим его считали даже соратники по партии, предпочли вычеркнуть из памяти страны.
Съёмка похорон друга Сталина получилась скорее комичной, чем траурной. Пленка оказалась некачественной, но признать этот казус было равносильно смерти, потому творцы приняли решение сделать нарезки из архивных материалов с других похорон и смонтировать из них и получившихся кадров фильм. Получилось натурально и качественно. Хронику (в 20 веке я видела её по телевидению) показали широким массам и... зрители увидели, что на одном из кадров хроники Андрей Жданов нёс собственный гроб.
Последнее действие отношу не к браку фотоматериала, толкнувшего создателей кинодокумента к подлогу, а к предупреждению адресованного фашикам – своей подлостью вы, не господа, сами себя закапываете.
январь 2018 года
На аватаре собственный коллаж: "Анна Ахматова" по картинкам из интернета.
Текст большой поэтому он разбит на страницы.
Вариант 8
(1)Единственной мерой, которую в середине XIX века лондонцы приняли против пыли, уже тогда изрядно им досаждавшей, было запрещение
пользоваться каменным углём для отопления. (2) пыли в городе оставалось немало и помимо той, что была от угля. (3)Именно в то время молодой физик Джордж Габриэль Стокс, заложивший позже основы газоочистки, впервые задумался над тем, что в скором будущем мельчайшая пылинка вырастет для человека в проблему угрожающих размеров.
1. Укажите два предложения, в которых верно передана ГЛАВНАЯ информация, содержащаяся в тексте. Запишите номера этих предложений.
1) В XIX веке лондонцы боролись с надоевшей пылью, запрещая топить печи и камины каменным углём, однако до конца справиться с проблемой им не удалось.
2) В XIX веке пыли на улицах Лондона было много, и это было связано с тем, что дома лондонцев отапливались каменным углём.
3) Английский физик XIX века Дж. Г. Стокс понял, какую серьёзную угрозу представляет пыль для человечества, когда занимался вопросом очистки лондонского воздуха от пыли, досаждавшей горожанам.
4) Наличие пыли в Лондоне не особенно беспокоило горожан, над этой проблемой впервые задумался физик Дж. Г. Стокс, заложивший позже основы газоочистки.
5) О том, что пыль в недалёком будущем может превратиться в масштабную проблему для человека, впервые задумался английский физик Дж. Г. Стокс, когда в XIX веке занимался проблемой очистки воздуха в Лондоне, где количество пыли было немалым.
2. Какое из приведённых ниже слов (сочетаний слов) должно стоять на месте пропуска во втором (2) предложении текста? Выпишите это слово (сочетание слов).
Из-за этого
Кроме того,
3. Прочитайте фрагмент словарной статьи, в которой приводятся значения слова МЕРА. Определите, в каком значении это слово употреблено в первом (1) предложении текста. Выпишите цифру, соответствующую этому значению в приведённом фрагменте словарной статьи.
МЕРА , -ы, ж.
1) Единица измерения. М. веса.
2) Предел, в котором осуществляется, проявляется что-н. Знать меру .
3) Средство для осуществления чего-н., мероприятие. Меры предосторожности.
4) Русская народная единица ёмкости измерения сыпучих продуктов, а также сосуд для измерения их. М. овса.
4. В одном из приведённых ниже слов допущена ошибка в постановке ударения: НЕВЕРНО выделена буква, обозначающая ударный гласный звук. Выпишите это слово.
прожИвший
сливОвый
донЕльзя
5. В одном из приведённых ниже предложений НЕВЕРНО употреблено выделенное слово. Исправьте ошибку и запишите это слово правильно.
Учёный был ЗАЧИНАТЕЛЕМ физики твёрдого тела и физики низких температур в Кембридже.
Перед нами был некогда ДОБРОТНЫЙ офицерский дом с парком и фонтанами, с видом на Неву.
Нет, у неё не совсем зелёные глаза, у неё такие… зеленовато-карие, БОЛОТИСТОГО цвета.
Юрка выгреб всю имеющуюся в его карманах скудную НАЛИЧНОСТЬ, но этого было мало для совершения желанной сделки.
Приз ЗРИТЕЛЬСКИХ симпатий достался самой молодой участнице творческого конкурса.
6. В одном из выделенных ниже слов допущена ошибка в образовании формы слова. Исправьте ошибку и запишите слово правильно.
столы для КУХОНЬ
в ТЫСЯЧА ВОСЬМИСОТОМ году
много МАКАРОН
БОЛЕЕ КРАСИВЕЙШИЙ пейзаж
7. Установите соответствие между грамматическими ошибками и предложениями, в которых они допущены: к каждой позиции первого столбца подберите соответствующую позицию из второго столбца.
| ГРАММАТИЧЕСКИЕ ОШИБКИ | ПРЕДЛОЖЕНИЯ |
| А) неправильное употребление падежной формы существительного с предлогом Б) неправильное построение предложения с причастным оборотом В) нарушение связи между подлежащим и сказуемым Г) неправильное построение предложения с косвенной речью Д) нарушение в построении предложения с несогласованным приложением | 1) Разбуженный Алёша грохотом грома потом долго не мог заснуть. 4) Не успев закончить один рассказ, Василий тут же принялся за другой. 5) Тот, кто пришёл на репетицию вовремя, успели выбрать костюмы по своему вкусу. 6) Благодаря грамотной политике руководства, предприятие сумело выстоять в кризисный период. 7) Вопреки настойчивых уговоров родственников, Дмитрий принял решение о переезде в Саратов. 8) В отличие от других современников, В.С. Миролюбов признавал писательский талант Лазаревского и охотно печатал его произведения в своих изданиях. 9) В кинотеатре «Октябре» состоялся премьерный показ фильма и встреча с режиссёром картины. |
8. Определите слово, в котором пропущена безударная чередующаяся гласная корня. Выпишите это слово, вставив пропущенную букву.
ст..лизовать
проск..чить
отв..рить (овощи)
прим..чание
л..гический
9. Определите ряд, в котором в обоих словах пропущена одна и та же буква. Выпишите эти слова, вставив пропущенную букву.
о..делка, (немного) по..красить (забор)
и..пытал, не..дешний
пр..крыл, пр..строил
пр..образ, р..ссыпал
от..скать, спорт..гра
10.
застр..вать
перекле..вать
заш..вать
обидч..вый
11. Выпишите слово, в котором на месте пропуска пишется буква Е.
услыш..нный
бор..шься
натерп..шься
замет..вший
неча..нный
12. Определите предложение, в котором НЕ со словом пишется СЛИТНО. Раскройте скобки и выпишите это слово.
Стоял уже далеко (НЕ)ЖАРКИЙ, но солнечный сентябрьский день, мы с егерем отправились на болота понаблюдать за птицами.
В (НЕ)ЗАШТОРЕННЫЕ даже тюлем окна лился холодный лунный свет.
Когда Елизавета, муза писателя, уехала от него, черпать вдохновение ему стало (НЕ)ОТКУДА.
Ценя в людях искренность и (НЕ)ПРИЕМЛЯ более всего фальшь, этот дворянин предпочитал дружить с крестьянами, нежели с людьми своего
сословия.
Ольга, узнав о приезде Саши, выбежала с (НЕ)ПОКРЫТОЙ ничем головой на заснеженный двор.
13. Определите предложение, в котором оба выделенных слова пишутся СЛИТНО. Раскройте скобки и выпишите эти два слова.
(ПО)ТОМУ спокойствию, что царило (ПО)ВСЮДУ, нам казалось, что дождя больше не будет.
Парус обыкновенно подворачивали внизу и приспускали только (ВО)ВРЕМЯ сильной бури, ЧТО(БЫ) уменьшить площадь парусности.
(В)ТЕЧЕНИЕ дня мы (В)ВОЛЮ налюбовались утками и потому возвращались домой в бодром расположении духа.
Сложив сумку (В)ДВОЕ, Арсений быстро запрыгнул в лодку, она от его веса наклонилась (В)БОК, но скоро выправилась.
(ПО)НАЧАЛУ Егорке было очень страшно, но он сумел собрать волю в кулак, ТАК(ЧТО) никто не заметил его короткого смятения.
14. Укажите все цифры, на месте которых пишется НН.
Анна Ахматова позволяла себе иронизировать по поводу своих знаменитейших стихов, и это ничуть не противоречило её царстве(1)ости, не нарушало её внутре(2)ей поэтической гармонии, а только обогащало её образ, сообщало ему то «четвёртое измерение», по которому Мандельштам отличал подли(3)ую поэзию от рифмова(4)ых строк.
15. Расставьте знаки препинания . Укажите два предложения, в которых нужно поставить ОДНУ запятую. Запишите номера этих предложений.
1) Книга Н. Заболоцкого «Столбцы» стала заметной вехой не только в творчестве самого поэта но и в поэзии того времени в целом.
2) Персонажи в произведении бывают главными или второстепенными сквозными или эпизодическими а по своим характерам делятся на положительных и отрицательных.
3) Лесные тропинки прыгали по твёрдым корням дубов и лип и моя некованая лошадь начала спотыкаться.
4) Ни один экзамен по литературе ни одно сочинение не должны обходиться без использования специального языка литературоведения его терминов и понятий.
5) Сад у тётки славился соловьями да цветами да яблоками.
16. Расставьте все знаки препинания:
Петровская реформа решила национальные задачи (1) создав государственность (2) обеспечившую России (3) двухсотлетнее существование в ряду главных европейских держав (4) и построив одну из самых ярких культур в истории человеческой цивилизации.
17. Расставьте все недостающие знаки препинания: укажите цифру(-ы), на месте которой(-ых) в предложении должна(-ы) стоять запятая(-ые).
Каким-то загадочным образом творчество Чехова (1) по словам К. Чуковского (2) было для современников писателя моральной проповедью, и этой проповеди они подчинялись так охотно и радостно, как не подчинялись бы (3) пожалуй (4) самым громким нравоучительным лозунгам.
18. Расставьте все знаки препинания: укажите цифру(-ы), на месте которой(-ых) в предложении должна(-ы) стоять запятая(-ые).
Большой художественный талант Шолохова (1) увядание (2) которого (3) оказалось неизбежным под воздействием советских идеологических догм (4) в полной мере сумел проявиться в романе «Тихий Дон».
19. Расставьте все знаки препинания: укажите цифру(-ы), на месте которой(-ых) в предложении должна(-ы) стоять запятая(-ые).
Когда он говорил о медицине (1) это производило какое-то новое и особенное впечатление (2) и после таких разговоров мне казалось (3) что (4) если бы он захотел (5) то мог бы стать настоящим учёным.
20. Отредактируйте предложение: исправьте лексическую ошибку, исключив лишнее слово. Выпишите это слово.
Они казались спокойны и смелы; однако ж при моем приближении обе потупили опущенные головы и закрылись своими изодранными чадрами.
Прочитайте текст и выполните задания 1 - 3
1)Однажды Архимед сел в ванну и вдруг почувствовал, будто стал легче. (2)Он и раньше садился в ванну, и многие до него делали то же самое. (3)Но до этого исторического случая никому и в голову не приходило, что тело, погружённое в жидкость, теряет в своём весе столько, сколько весит вытесненная телом жидкость. (4)Архимед удивился. (5)Когда он удивился – он задумался. (6)А когда он задумался – он открыл великую тайну природы.
(7)Может быть, всё это происходило и не так. (8)Но факт остаётся фактом: закон Архимеда существует, и те, кто получает «двойки» за незнание его, могут это подтвердить.
(9)Мне кажется, что все открытия происходят оттого, что люди неравнодушны. (10)Что они умеют удивляться.
(11)Скажем, сидел себе Ньютон в саду. (12)Смотрит – упало яблоко. (13)Ну, упало и упало. (14)Подыми и съешь. (15)Никого не удивляло это никогда. (16)А Ньютон удивился: «Почему это оно упало?» (17)Удивился, задумался и открыл закон всемирного тяготения.
(18)Конечно, всё это гораздо сложнее. (19)Всё это требовало огромного труда, огромных знаний. (20)Я рассказываю об этом так несложно потому, что это, наверно, тебе известно. (21)И потом я хочу сказать, что, если ты не умеешь удивляться, если ты равнодушен, скучно тебе будет жить на свете.
(22)Если бы люди не умели удивляться, я прямо не знаю, что с ними было бы. (23)Они ничего бы не придумали и ничего бы не открыли. (24)Они не умели бы выращивать хлеб, летать в космос. (25)И, кроме того, они не умели бы создавать музыку, сочинять стихи, рисовать картины.
(26)Вот идёт в лесу человек. (27)Слышит: поют птицы. (28)Ну, поют и поют, эка невидаль! (29)А иной удивится: очень необыкновенно и сладко поют. (30)И задумается...
(31)А другой человек удивится краскам и цветам природы. (32)И начнёт сам пробовать сочетать эти краски. (33)Получается картина.
(34)Третий, слушая человеческую речь, вникая в разговоры людей, вдруг удивится, как увлекательно и точно или, наоборот, нудно и неверно люди излагают свои мысли. (35)И сам начинает думать над словами, пробовать их в разных сочетаниях, строить из них предложения, примерять к действительности, искать самые точные и нужные слова.
(36)Конечно, есть люди, которых ничто не удивляет. (37)Они смотрят на мир как-то однобоко: чего бы покушать в этом мире или чего бы присвоить? (38)У них явные расхождения с Ньютоном. (39)Они бы это яблоко просто сжевали без всякого всемирного тяготения. (40)Они берут волшебный ковёр-самолёт и прибивают его на стенку, чтоб не летал. (41)Они цветами корову накормят, птицу и перья ощиплют, а что касается слов, так они ни разу не обратят внимания на то, о чём болтают.
(42)Очень скучные люди. (43)Прямо жалко их и даже как-то стыдно за них.
(44)А ты попробуй удивиться. (45)Всё в этом мире непросто. (46)Всё находится во взаимосвязи. (47)Поэтому существуют прекрасные вещи и прекрасные сказки. (48)Поэтому существуют мечты и реальность.
(49)Поэтому существуют дружба и борьба. (50)И настоящая музыка, и настоящая живопись, и настоящие стихи.
(51)И поэтому люди бывают счастливы.
(52)Жизнь удивительна. (53)И люди тоже удивительны. (54)И каждый, если бы захотел, мог бы увидеть и узнать в тысячу раз больше, чем знает и видит.
(по Л.И. Лиходееву*)
* Леонид Израилевич Лиходеев (1921–1994) – русский писатель, автор очерков, фельетонов, романа-эпопеи «Семейный календарь, или Жизнь от конца до начала».
21. Какие из высказываний соответствуют содержанию текста? Укажите номера ответов.
1) Закон Архимеда появился благодаря тому, что Архимед, принимая ванну, почувствовал, что в воде он становится легче.
2) Суть закона Архимеда заключается в том, что тело, погружённое в жидкость, теряет в своём весе столько, сколько весит вытесненная телом жидкость.
3) Каждый, кто способен увидеть краски природы, её цвета, становится художником.
4) Люди, которых ничто не удивляет, не знают закона Ньютона.
5) Человек должен думать над словами, учиться выбирать самые точные и правильные слова, чтобы обогащать свою речь.
22. Какие из перечисленных утверждений являются верными ? Укажите номера ответов.
Цифры укажите в порядке возрастания.
1) В предложениях 1–6 ведущий тип речи – описание.
2) В предложениях 7–10 представлено рассуждение.
3) В предложениях 11–17 представлено описание.
4) Предложение 16 противопоставлено по смыслу содержанию предложения 15.
5) Предложение 33 указывает на причину того, о чём говорится в предложениях 31–32.
23. Из предложения 24–25 выпишите синонимы (синонимическую пару).
24. Среди предложений 1–6 найдите такое(-ие), которое(-ые) связано(-ы) с предыдущим(-ими) с помощью союза и указательного местоимения. Напишите номер(-а) этого(-их) предложения(-ий).
25. «Л.И. Лиходеев в представленном тексте ведёт непринуждённый разговор с читателем о таком важном человеческом качестве, как умение удивляться. Авторская речь в данном фрагменте подвижная,
естественная, она меняет форму и краски, оттого возникает ощущение присутствия автора, ощущение живой устной беседы. Этот эмоциональный фон на протяжении всего текста поддерживается целым набором средств художественной выразительности. В синтаксисе это, например, (А)_________ (предложения 10, 32), а также такой приём, как (Б)______ (предложения 45–46, 47–49). А на лексическом уровне – (В)________ ("эка невидаль", "болтают") и такой троп, как (Г)_______ (великую тайну природы, волшебный ковёр-самолёт, прекрасные сказки)».
Список терминов:
1) эпитеты
2) антонимы
3) неполные предложения
4) разговорная лексика
5) ряды однородных членов предложения
6) восклицательные предложения
7) лексический повтор
8) метонимия
9) анафора
26. Напишите сочинение по прочитанному тексту.
Сформулируйте одну из проблем, поставленных автором текста.
Прокомментируйте сформулированную проблему. Включите в комментарий два примера-иллюстрации из прочитанного текста, которые, по Вашему мнению, важны для понимания проблемы исходного текста (избегайте чрезмерного цитирования).
Сформулируйте позицию автора (рассказчика). Напишите, согласны или не согласны Вы с точкой зрения автора прочитанного текста. Объясните почему. Своё мнение аргументируйте, опираясь в первую очередь на читательский опыт, а также на знания и жизненные наблюдения (учитываются первые два аргумента).
Объём сочинения – не менее 150 слов.
1. Ответ: 35|53.
2. Ответ: однако
3. Ответ: 3
4. Ответ: сливовый
5. .Ответ: болотного
6. Ответ: красивейший|более красивый|наиболее красивый
7. Ответ: 71539
8. Ответ: проскочить
9. Ответ: прикрылпристроил
10. Ответ: застревать
11. Ответ: борешься
12. Ответ: неоткуда
13. Ответ: вдвоевбок|вбоквдвое
14. Ответ: 1234
15. Ответ: 13|31
16. Ответ: 124
17. Ответ: 1234
18. Ответ: 14
19. Ответ:1235
20. Ответ: опущенные
21. Ответ: 12
22. Ответ: 24|42
23. Ответ: создавать сочинять
24. Ответ: 3
25. Ответ: 3941.
| Примерный круг проблем | |
| 1. Проблема неравнодушного отно- шения к жизни, умения человека удивляться. (Какую роль играет неравнодушное отношение к жизни, умение удив- ляться в науке и творчестве? Какое место оно занимает в общем прогрессе человечества? Как взаи- мосвязаны умение удивляться и способность сделать открытие?) | 1. Все открытия – от научных до творческих – происходят от нерав- нодушия человека, от его умения удивляться. Если человек не умеет удивляться, он ничего не сможет создать в жизни. Удивление важно в любой сфере человеческой жизни |
| 2. Проблема взаимосвязи способ- ности удивляться и полноты жизни человека. (Какое место занимает умение удивляться в жизни конкретного человека? Можно ли ощутить полноту жизни без способности удивляться?) | 2. Без умения удивляться жизнь скучна, мир воспринимается одно- боко, без полноты красок; человек без этого умения обрекает свою жизнь на скучное, безрадостное, бесполезное существование, где нет мечты, лишает себя прекрасного, возможности развития |
| 3. Проблема равнодушного отноше- ния к жизни, неумения человека удивляться. (К чему ведёт равнодушие человека, неумение и нежелание удивляться?) | 3. Равнодушные люди, которые не умеют удивляться, не могут ощутить полноту жизни; их жалко, за них |
* Для формулировки проблемы экзаменуемым может быть использована лексика, отличающаяся от той, которая представлена в таблице. Проблема может быть также процитирована по исходному тексту или указана с помощью ссылок на номера предложений в
Леонид Израилевич Лиходеев-один из замечательнейших мастеров художественного слова. Его произведения воспитывают в нас трепетное отношение к человеку и его жизни.
В данном тексте автор ставит важную проблему: роль удивления в жизни человека. В небольшом по объему, но ёмком по тексте, автор рассуждает о том, как любопытство и удивление влияют на людей и общество, о том, что если бы люди не умели удивляться, то "они ничего бы не придумали и ничего бы не открыли". Также автор призывает читателя к развитию в себе этих чувств. "А ты попробуй удивиться"...
Позиция автора однозначна и и выражена в тексте довольно чётко. Леонид Израилевич считает, что люди равнодушные, не умеющие удивляться миру вокруг, обречены прожить скучную, лишённую красок жизнь. И наоборот, люди любопытные, обращающие внимание на привычные, казалось бы, вещи, делают удивительные открытия. Как для себя, так и для человечества.
Я полностью разделяю мнение автора. Действительно, очень важно всю жизнь сохранять в себе детскую любознательность, расширять свои границы, учиться новому. Это препятствует не только эмоциональному выгоранию человека, но и предотвращает такие страшные заболевания, как болезни Альцгеймера. Иногда большее значение имеют даже не новые знания, а новый взгляд на старые вещи.
Свою позицию я готова подтвердить аргументом из художественной литературы. Например, эта проблема освещается в произведении Рэя Брэдбери "Вино из одуванчиков". Главный герой Дуглас, двенадцатилетний мальчик, во время поездки с отцом и братом в лес с удивлением обнаруживает, что он...живой. Он внезапно начинает остро ощущать каждую часть своего тела, все, что происходит вокруг, и он ошарашен своим открытием. На фразу брата о том, что все люди знают, что они живые, Дуглас отвечает:"Хорошо бы так. Хорошо бы все знали". Действительно, хорошо бы все это знали...
Другим ярким примером я считаю замечательную строчку из известной песни "Главное, ребята, сердцем не стареть". И правда, молодость многому нас учит, нужно продолжать жить так же, как в детстве, с широко открытыми глазами и настолько же открытой душой.
Прочитанный текст помог мне утвердиться в мнении, что опасно останавливаться в познании мира, погружать в рутину, "оседать". Нужно всегда видеть новое, а главное искать его.
С самого детства, точнее, с шести лет, когда я впервые увидел Ахматову, ее образ накрепко соединился в моем воображении с Ленинградом...
Уже само появление Ахматовой в моей мальчишеской жизни было необычайно значительно и впечатляюще. Может быть, отчасти причиной тому послужило и поведение старших и постоянное упоминание ее имени в разговорах о Ленинграде. Когда вместе с мамой я переехал в дом, где поселились писатели , вокруг нас появилось столько людей, связанных с событиями литературной жизни, с поэзией и непосредственно с Анной Андреевной, что в моем ребячьем сознании она сразу заняла особое, даже несколько таинственное, вроде инопланетянское место.
Наша квартира помещалась в первом этаже, у самой земли, так что летом я отправлялся во двор не иначе как через окно; комнатки были маленькие, и потому диван, стоявший в главной комнате и занимавший большую ее часть, являлся в то же время и самым парадным местом. Здесь усаживали особо почетных гостей, а в дни детских праздников даже устраивали сцену. По-хозяйски, один на всем диване я имел право царствовать только в дни болезни, да и то при условии очень высокой температуры. Но каждый раз, когда из Ленинграда приезжала эта непохожая на московских маминых подруг дама, которую все называли по имени и отчеству, она сразу получала диван. Она забиралась с ногами и так возлежала на нем, когда хотела и сколько хотела. Опершись на подушку, она могла и пить кофе, и читать, и принимать гостей. Она не только приезжала из Ленинграда, но и сама вся, по моим понятиям, была ленинградская. Ее прическа с длинной аккуратной челкой, какие-то особенно просторные длинные платья, позволявшие легко располагаться на диване, огромный платок, медленные движения, тихий голос - все было совершенно ленинградское.
Еще до войны мама взяла меня с собой на гастроли в Ленинград, и тогда впервые я увидел его наяву. ...Специально для младшего поколения была устроена экскурсия и в Царское Село , и Ахматова целый день водила нас по самым таинственным уголкам парка. Следующий и последний раз я был с ней в этих местах после войны. Никаких особенно выгодных для рассказа событий в тот день не было, и только само согласие Ахматовой отправиться в Царское Село делало нашу поездку совершенно исключительной. После войны она как бы навсегда рассталась с местами своей молодости. В стихах 1944 года есть такая строка:
На прошлом я черный поставила крест. Так что ее намерение побывать в Царском Селе десятью годами позже окончания войны было для меня совершенно неожиданно и скорее тревожно, чем празднично. Я и теперь не берусь гадать, что заставило Анну Андреевну после многих лет именно в этот день осени пройти через весь Дворцовый парк, но ни минуты не сомневаюсь, что повод был важным и значительным. Когда мы приехали, ни одной машины у входа не оказалось, да и посетителей, обычно дожидающихся экскурсии, я не заметил. Я уже собирался ставить машину, когда Анна Андреевна вдруг предложила мне ехать дальше. Мы медленно обогнули всю ограду и оказались у полуразрушенных задних ворот. Тогда реставрация еще только начиналась, и большинство строений носило отпечаток войны. Тут Анна Андреевна попросила остановиться. Мы вылезли из старенького "Москвича", из той самой первой и любимой моей машины, которая называлась "Аннушка" или "Анечка", за что в свое время я расплатился ужасными днями стыда и угрызений совести, но это было позже и об этом рассказ особый. Мы долго бродили по неубранным аллеям и заросшим дорожкам, останавливаясь в каких-то, на первый взгляд, ничем не замечательных местах. Редко и очень ровно в осеннем воздухе звучал совершенно спокойный, но невероятно захватывающий внимание, неподражаемо спокойный голос Ахматовой. Помню, что в тот день голова ее была покрыта большим черным платком. И всё вместе - неяркий тихий день, каких бывает большинство в нашей долгой осени, полуразрушенные перила мостов с разбитыми декоративными вазами, недвижная черная вода в заросших берегах, пустые покосившиеся, словно покинутые своими изваяниями мраморные пьедесталы на перекрестках и темная фигура пожилой женщины в платке, - все это составляло мир какой- то хрестоматийно русской картины, тем более поразительной, что она все- таки оставалась живой и была еще пронизана пахучим сыроватым воздухом, гулкими криками птиц, неторопливым журчанием переливающейся через запруды воды. Я помню все это так подробно, потому что мне показалось, что тогда там мог бы быть сделан особенно выразительный и точный портрет Ахматовой послевоенного времени.
Мы медленно шли по дорожкам. Отдельные фразы и замечания Анны Андреевны нельзя было сложить в последовательный рассказ, хотя она, видимо, просто в силу деликатности старалась что-то пояснить мне во время прогулки. Но, как и в другие сложные минуты жизни, Ахматова тогда была особенно сдержанной в словах и суховато-жесткой в проявлении каких бы то ни было чувств. Она не останавливалась в печальных позах, не припоминала, морща лоб, что было тут, а что там. Она шла, как человек, оказавшийся на пепелище выгоревшего дотла дома, где среди исковерканных огнем обломков с трудом угадываются останки знакомых с детства предметов.
В жаркие дни он любил прятаться здесь, - с едва уловимым оттенком нежности сказала Анна Андреевна, когда мы проходили буйно поросший зеленью уголок острова. Я пригляделся: в глубине, за кривыми тонкими стволами, торчал ржавый скелет железной скамьи, поставленной еще в лицейские времена.
Здесь лежала его треуголка
И растрепанный том Парни. К островку перекинут только один мостик. Я взглянул на него и вдруг ясно всем существом своим ощутил близость, вернее, реальность пушкинского бытия. Точное указание места как-то выдвинуло и словно материализовало его фигуру. И в самом деле, он мог пройти сюда только этим путем, по этим потертым чугунным плитам, и сидеть только здесь - другого, более укромного уголка на острове нет. А эта почти современная по форме железная скамья, запрятанная на самом берегу в кустах, будто нарочно была избрана Пушкиным, чтобы пережить все и остаться на своем месте даже тогда, когда стоящий в нескольких шагах каменный павильон содрогнулся от взрыва...
Анна Андреевна обогнула изуродованное строение и, взойдя на широкую растрескавшуюся ступеньку, провела рукой по краю кирпичной раны.
Тут был какой-то секрет, - сказала она, - ведь места совсем мало, а инструменты звучали, как возле органа. Здесь все любили играть... Видимо, в павильоне музыкальные вечера бывали и при Пушкине, но теперь Анна Андреевна уже говорила о своей юности. Меня поразило не столько то, что интонация, с которой она сказала об убежище поэта, ничуть не изменилась, когда речь зашла о музыке и ее собственных впечатлениях, сколько то удивительно мудрое, несколько пренебрежительное отношение к варварству, которое она сохранила на протяжении всего дня. Ее светлые внимательные глаза подолгу в упор смотрели на изображенные, наверняка знакомые ей в каждом изгибе лепные украшения, на обломки статуй, на выгоревшие черные окна тех комнат, где ей не раз приходилось бывать, но в этих глазах не было ни удивления, ни злобы, ни слез. Мне даже почудилось, что сказанное в стихах о Ленинграде было для нее и клятвой, данной перед лицом всех неисчислимых потерь.
Но мнится мне: в сорок четвертом,
И не в июня ль первый день,
Как на шелку возникла стертом
Твоя страдальческая тень.
Еще на всем печать лежала
Великих бед, недавних гроз,
И я свой город увидала
Сквозь радугу последних слез. Я оторопел перед мужеством и духовной силой этой больной, старой женщины. Память и достоинство - вот и все, что она могла противопоставить всей этой чудовищной реальности. Может показаться странным, что, вспоминая о поэте, воспевшем тончайшие движения женской души, я то и дело говорю о мужестве, о силе, о ясности взгляда, но - да простят мне настоящие биографы Ахматовой - без этой стороны ее человеческой натуры не могли бы явиться и многие строки ее сочинений, не мог бы возникнуть и тот покоряющий своей сложнейшей гармонией образ "человека на все времена", который и сейчас притягивает множество довольно далеких от поэзии людей. Оборвись жизнь Ахматовой раньше, чему было предостаточно возможностей, не проживи она, вопреки туберкулезу, голоду, тифу, инфарктам, назло всем превратностям судьбы такую полную, а главное, ничем не прикрытую, ни от чего не защищенную человеческую жизнь, люди никогда бы не узнали, что скрывается за ее поэтической маской, чем обеспечиваются строки ее прекрасных стихов.
Человеческие изменения, происходившие с Ахматовой, довольно ясно отражены даже в самом простом подборе ее фотографий. Она менялась вместе со временем, но оставалась собой, ее голос никогда невозможно было перепутать с другими. Жизнь безжалостно разрушала ее человеческие убежища, оставляя один на один со всем тем, что происходило вокруг, выплавляя из ее души, из ее судьбы все новые и новые строки золотых стихов. Времени было угодно, чтобы она не только пережила войны, выпавшие на долю ее поколения, но еще и оказалась ленинградкой в самой страшной из них.
А не ставший моей могилой,
Ты, гранитный, кромешный, милый,
Побледнел, помертвел, затих.
Разлучение наше мнимо:
Я с тобою неразлучима,
Тень моя на стенах твоих,
Отраженье мое в каналах,
Звук шагов в Эрмитажных залах... Постепенно, год за годом, обнажалась поэтическая и человеческая суть Ахматовой, та внутренняя целостность и сила, которые позволяли ей до последнего дня оставаться верной своему призванию. Многие справедливо замечали, что в конце жизни Ахматова была похожа на портреты времен Возрождения. Судя по рисунку Леонардо да Винчи, где он изобразил себя стариком, она действительно вполне могла бы быть его сестрой, но в то же время и переодетым дожем Венеции и генуэзским купцом. Однако самое интересное в этом наблюдении то, что она действительно и по духу, и по осанке, и по широте своих взглядов, и по разнообразию земных интересов была человеком формации Возрождения со всеми вытекающими из этой принадлежности выгодами, противоречиями, потерями и лишениями. Иными словами, ее уделом был не тихий музейный зал с уже обожествленными экспонатами, а, скорее, сама та раздираемая противоречиями, пронизанная жестоким противоборством жизнь, в круговороте которой поэт оказывался трибуном и борцом, художник - мыслителем, а мореплаватель - ученым.
Глубочайшая связь стихов Ахматовой с ее личностью, судьбой, со всем, что ее окружало, породило удивительный резонанс. Теперь, когда ее нет, но большинство сочинений стало известно публике, оказалось, что и без пояснения специалистов, а просто из стихотворений, статей, кусочков прозы Анны Андреевны люди легко и верно составляют ее портрет. Для меня несомненно, что эта близость, понятность любых, даже на первый взгляд весьма личных стихов Ахматовой объясняется прежде всего тем, что она до конца разделила и пронесла на своих плечах судьбу современников.
Я была тогда с моим народом,
Там, где мой народ, к несчастью, был. Очень трудно указать, выявить ту сложную связь, которая пронизывает любые настоящие стихи и впрямую накоротко соединяет их с личностью, с самой будничной жизнью поэта. Но она есть и, по моему глубокому убеждению, не обрывается никогда, оставаясь подлинной даже в самых прозаических обстоятельствах. Помню, я должен был что-то сделать для Анны Андреевны - не то сбегать куда-то, не то отыскать нужную ей книгу - и потому, вернувшись домой, уже с порога спросил, где Анна Андреевна. - В больнице, - был ответ. Я опешил. - Врач со "скорой" предполагает разрыв сердца. - Когда это случилось? - Утром во время завтрака. - Как же, когда я сам завтракал с ней?! К вечеру все подтвердилось. Это был обширнейший инфаркт. Жизнь Ахматовой повисла на волоске... Даже говорить с ней было запрещено, и врач допытывался у домашних, как это произошло: не упала ли больная и не ударилась ли как-то при этом, долгой или внезапно короткой была боль, теряла ли она сознание - и все тому подобное. Но ничего "тому подобного", типичного для такого сердечного удара, не было.
Мы сидели за столом и завтракали. Надобно сказать, что под руководством Ардова завтрак в нашем доме превращался в бесконечное, нередко плавно переходящее в обед застолье. Все, приходившие с утра и в первой половине дня - будь то школьные приятели братьев, студенты с моего курса, артисты, пришедшие к Виктору Ефимовичу по делам, мамины ученики или гости Анны Андреевны, - все прежде всего приглашались за общий стол и, выпив за компанию чаю или "кофию", как говорила Ахматова, невольно попадали в круг новостей и разговоров самых неожиданных. А чашки и какая-то нехитрая еда, между делом сменяющаяся на столе, были не более чем поводом для собрания, вроде как в горьковских пьесах, где то и дело по воле автора нужные действующие лица сходятся за чаепитием. В этом круговороте постоянными фигурами были только Ахматова и Ардов. Он спиной к окну в кресле, она - рядом, в углу дивана. Оба седые, красиво старые люди, они много лет провожали нас, напутствуя и дружески кивая со своих мест, в институты, на репетиции, в поездки, на свидания, а в общем-то, в жизнь. В то утро все шло обычным порядком, только я выпадал первым и, поскольку нужно было уходить, старался по-настоящему съесть бутерброд и успеть выпить чаю. Дождавшись окончания очередной новости, которую принес кто-то из сидящих за столом, Анна Андреевна не спеша поднялась. - Я на минуту вас покину, - сказала она. Взяла, как обычно, лежащую на диване сумочку, с которой никогда не расставалась, и направилась к двери.
Анна Андреевна, я уже должен сейчас уходить, вы просили... - начал было я. Ахматова повернулась, опираясь на полуоткрытую дверь.
Бога ради, не думайте об этом, Алеша. Мы все решим вечером, - сказала она примирительно и, не торопясь, спокойно вышла из комнаты. Я ушел. Через некоторое время, заварив очередную порцию свежего чая, мама заглянула в каморку Анны Андреевны. Ахматова лежала неподвижно, сумка была аккуратно поставлена на стул, туда, где стояла обычно, и только смертельная бледность лица заставила маму зайти в комнату. Врач не верил этому рассказу. Тогда он еще не знал Анну Андреевну, вернее, эта грузная старуха еще не соединялась в его воображении с тем поэтом, который несколькими годами раньше написал, обращаясь к страдающим в осаде людям:
Час мужества пробил на наших часах,
И мужество нас не покинет. Мужество не покидало Анну Андреевну никогда, и полагаю, что это вполне естественно, поскольку мужество - качество, отличающее людей высшего порядка и по иронии судьбы стоящее на противоположном конце от тех мышечно-звериных признаков, которыми природа наделяет сильный пол. Человеческое мужество представляет собой силу, почти всегда направленную внутрь себя, в то время как звериное - чаще напоказ, в сторону окружающих, главным образом более слабых.
Анна Андреевна позволяла себе иронизировать по поводу собственных знаменитейших стихов. И это ничуть не противоречило ее внешней царственности, не нарушало ее внутренней поэтической гармонии. Напротив, только дополняло и обогащало ее образ, сообщая ему то четвертое измерение, по которому Мандельштам отличал поэзию от рифмованных строк. Помню, как однажды, когда "завтраканье" уже перевалило за полдень, в комнате появилась скромная, совсем еще юная поклонница Ахматовой. Оторопев от развязности и сумбурности разговора, который шел в присутствии ее кумиpa, она после долгого молчания почтительно и скромно попросила Анну Андреевну надписать ей книгу, которую, как святыню, держала в руках. Глубокая искренность и невероятное волнение, прозвучавшие в голосе этой девушки, точно пристыдили сидящих за столом: все как-то почтительно подтянулись, будто разом вспомнили чин, звание, возраст и значение Ахматовой, а еще вернее сказать, приняли на себя те роли, которые должны бы играть в присутствии Ахматовой, по разумению этой поклонницы. Анна Андреевна извинилась и, забрав свою сумочку, пригласила гостью в каморку... Они удалились, разговор за столом быстро восстановился, но все-таки теперь шел в несколько приглушенных тонах, поскольку никому не хотелось подводить Анну Андреевну в глазах непорочной представительницы читающей публики. Через некоторое время Ахматова в сопровождении раскрасневшейся и еще более взволнованной поклонницы вернулась в столовую и, предложив ей чашку чая, заняла свое место. Девушка молча глотала кипяток, и даже спокойные слова Анны Андреевны никак не снимали ее напряжения. Всякий не совсем бессердечный человек, попав в круг такой сцены, невольно покажется себе чуточку развязным - уж слишком явственно все существо этой случайной посетительницы отражало истинное значение Ахматовой. Поэтому, когда не проронив ни слова, девушка, ко всеобщему облегчению, благополучно проглотила последнюю каплю чая и, молча поклонившись, ушла, никто из оставшихся за столом как-то не решался первым возобновить разговор. Образовалась пауза, в которой все как бы впервые, наново устраивались, рассаживались вокруг Анны Андреевны. А она, ни на кого не глядя, точно не замечая этого замешательства, занималась своей чашкой. Вдруг, так и не отрываясь от чая, а только высоко, чисто по-ахматовски, подняв брови, она подчеркнуто драматично продекламировала, медленно роняя слова:
Сжала руки под темной вуалью...
"Отчего ты сегодня бледна?" - и подняла лукаво смеющиеся глаза. Вся напряженная, тяжелая холодность минуты треснула, как лед, и живая веселая вода вырвалась на простор. С того дня всех поклонниц Анны Андреевны мы делили по ее стихам и соответственно им легко и весело соблюдали ритуал свидания поэта и читателя.
Но самое безжалостное, публичное издевательство над стихами Анны Андреевны устраивалось в виде представления. Гости, которых Ахматова развлекала таким образом, особенно преданные почитатели, каменели и озирались, точно оказавшись вдруг в дурном сне. Теперь я могу засвидетельствовать, что вся режиссура и подготовка этого домашнего развлечения принадлежат самой Анне Андреевне. Хотя, конечно, тут есть и своя предыстория.
Когда, вернувшись в Москву, на эстраде вновь появился Вертинский , кажется, не было человека, который избежал бы увлечения этим артистом.
Благодаря множеству общих друзей Вертинский скоро появился и в доме Ардова. А на лето наши семьи поселились в дачном поселке Валентиновка , где издавна отдыхали многие актеры театра, певцы, писатели и художники. Таким образом я получил возможность не только часто бывать на концертах Александра Николаевича, но и наблюдать его дома. Необычайно доброжелательный, остроумный и какой-то открыто талантливый человек, Вертинский легко заражал окружающих своей фантазией и постоянно поддерживал малейшие проблески творческих начинаний, так что ни одно домашнее торжество не обходилось без выдумки и всяческих веселых сюрпризов. И вот для одного из таких дачных собраний силами молодежи Давид Григорьевич Гутман подготовил Вертинскому ответное представление, в котором я должен был изобразить самого Александра Николаевича.
Александр Николаевич смеялся больше всех и после подготовленного номера заставил меня спеть еще несколько куплетов из разных песен. Надо сказать, что секрет успеха заключался не столько в самом исполнении, сколько в невероятном знании материала. Кроме слов всего репертуара Вертинского, бывая на концертах, я выучил и все его жесты, притом не только вообще присущие ему, а точно к каждому куплету. С тех пор номер и остался для разных домашних и студенческих развлечений. Постепенно я настолько приспособился к пластике и характеру интонации, что легко подменял текст, заменяя слова песен нужными к случаю сочинениями. Особенно несуразно и смешно звучали в манере салонного романса стихи Маяковского. Анна Андреевна не раз заставляла меня повторять эти пародии и таким образом прекрасно знала весь мой репертуар. И вот однажды при большом собрании гостей после чтения стихов, воспоминаний и всяческих рассказов вечер постепенно перешел в веселое застолье. Стали перебирать сценические накладки, изображали актеров, читали пародии и так постепенно добрались до Вертинского. Ничего не подозревая, я изобразил несколько куплетов, в том числе и на стихи Маяковского, и уже собирался уступить площадку следующему исполнителю, как вдруг Анна Андреевна сказала:
Алеша, а вы не помните то, что Александр Николаевич поет на мои стихи? Я, конечно, помнил переложенные на музыку строки Ахматовой
"Темнеет дорога приморского сада...", но Вертинский в те годы не включал этот романс в программу концертов, и его можно было слышать только в граммофонной записи. На этом основании я и стал отговариваться от опасного номера.
Но это неважно, - улыбнулась Анна Андреевна,- тогда какие- нибудь другие, как вы берете из Маяковского... Пожалуйста, это очень интересно. Так я во второй раз оказался лицом к лицу с автором. Только теперь напротив меня вместо Вертинского сидела Ахматова, а вокруг, как и тогда, - несколько притихшие настороженные гости. Отступать было некуда, мой верный аккомпаниатор уже наигрывал знакомые мелодии. Здесь следует заметить, что даже переложение Маяковского выглядит не столь противоестественно и разоблачающе, как в случае с Ахматовой, потому что у него речь идет все-таки от лица мужчины, в то время как сугубо женские признания и чувства Ахматовой в соединении с жестом и чисто мужской позицией Вертинского превращаются почти в клоунаду.
Я сразу почувствовал это и потому решительно не знал, что же делать. Тогда, как бы помогая, Анна Андреевна начала подсказывать на выбор разные стихи. И тут мне стало совсем не по себе - это были строки ее лучших, известнейших сочинений... Но она явно не хотела отступать. В такие минуты глаза Ахматовой, вопреки царственно-спокойной позе, загорались лукаво-озорным упрямством и, казалось, она готова принять любые условия игры. Подсказывая, как опытный заговорщик, каждое слово, она наконец заставила меня спеть первые строки. Я осмелел, и романс стал понемногу обретать свою веселую форму. Так в тот раз Анна Андреевна публично организовала и поставила этот свой пародийный номер, которым потом нередко "угощала" новых и новых гостей. Думаю, многие из них и сегодня не простили мне того, что я делал со стихами Ахматовой, поскольку не знали ни происхождения этой пародии, ни той лукавой мудрости и внутренней свободы, с которыми Ахматова относилась к любым, в том числе и своим собственным творениям. Все это можно бы оставить в сундуке сугубо домашних воспоминаний и не связывать с представлениями о поэзии Ахматовой, но в таких, несколько варварских развлечениях, а главное, в том, как относятся к ним сами герои, мне всегда чудится и некоторое проявление скрытой силы, ясности авторского взгляда на мир и на свое место в нем. Будучи совершенно явным исключением среди всех окружающих, Анна Андреевна никогда сама не огораживала свои владения, не исключала ни себя, ни свои стихи из окружающей ее жизни.
Она всегда охотно читала свои новые сочинения друзьям, людям разных поколений и спрашивала их мнение и слушала их противоречивые суждения, а главное, до последних дней действительно была способна слышать то, что они говорили.
Всегда оставаясь собой, Анна Андреевна тем не менее удивительно быстро и деликатно овладевала симпатией самых разных людей, потому что не только взаправду интересовалась их судьбой и понимала их устремления, но и сама входила в круг их жизни, как добрый и вполне современный человек. Только этим я могу объяснить ту удивительную непринужденность и свободу проявлений, то удовольствие, которое испытывали мои сверстники - люди совсем иного времени, положения и воспитания, - когда читали ей стихи, показывали рисунки, спорили об искусстве или просто рассказывали смешные истории.
Убеленные сединами солидные посетители, которые навещали Ахматову в Будке, не на шутку смущались, найдя за ветхим забором вместо тихой обители у куста знаменитой бузины настежь распахнутый дом. Во дворе валялись велосипеды, стояли мотоциклы и бродили по-домашнему одетые молодые люди. Одни разводили костер, другие таскали воду, а третьи шумно сражались в кости, расположившись на ступенях веранды. В соответствии с испугом гостя и серьезностью его визита эта публика, конечно, сразу несколько стихала, приобретая необходимую долю приличия, но кипевшая вокруг дома жизнь отнюдь не прекращалась и не теряла первоначального направления. Анна Андреевна очень чинно уводила посетителя в свою комнату, говорила с ним о делах, угощала чаем или "кофием", а потом, если находила это нужным, приглашала гостя на веранду к общему столу. - Эти молодые люди очень помогают нам,- сказала Анна Андреевна одному весьма важному человеку перед тем, как представить нас по именам. Гость вежливо улыбнулся, но в глазах его вновь возникло то замешательство, которое появилось, когда он шагнул за калитку, и от этого я вдруг как-то со стороны взглянул на нашу компанию. Наверное, с точки зрения этого почтенного ученого, мы выглядели странновато. За столом, если не считать хрупкой Анечки Пуниной и милой старушки, которая хлопотала с посудой, сидела пестрая компания здоровенных парней, любой из которых вполне мог бы не то что обслужить, но ограбить две такие дачи вместе с зимним запасом дров. Примерно такие соображения довольно явственно и отразились на лице почтенного гостя. Боюсь говорить за Анну Андреевну, но в ту минуту мне показалось, что она рассчитывала на этот эффект и теперь была вполне довольна. А кончилось все наилучшим образом. Без малейшего усилия Анна Андреевна взяла на себя роль переводчика, и, хотя переводить ей приходилось не только с языка на язык, но еще и через два поколения, каждое из которых обладало своими симпатиями, она легко находила то, что оставалось живым, понятным и увлекательным для обеих сторон.
Ученый оказался замечательным и очень общительным человеком. Натянутость скоро исчезла, всем стало интересно и весело. Еще и еще раз неистово трещал мотоцикл, прыгавший по сосновым корням на дороге от дачи к магазину. Анна Андреевна всячески поднимала акции каждого из нас, так что к вечеру получилось, что за столом собрались люди, каждый из которых в своей области чуть ли не такого же значения, как и сам профессор.
Вообще на таких "балах" и нечаянных встречах мы представали перед гостями Анны Андреевны более умными, образованными, талантливыми, интересными, чем были на самом деле. Шутя и не шутя Ахматова всегда вроде бы между прочим завышала не только наши достижения и способности, но при удобном случае и чины. И это было бы просто мило и смешно, если бы теперь не оказалось, что многое из того, что сделано подле нее, вернее, в кругу ее внимания, и в самом деле лучше, значительнее, интереснее, чем то, что появлялось в замысле, в черновике или в эскизе. Кто знает, может быть, люди именно потому так легко, надолго и охотно прикипали к ее жизни, что становились значительнее, талантливее, сильнее самих себя. Думаю, у каждого, кто бывал с Ахматовой, найдутся какие-то примеры, иллюстрирующие этот эффект возвышения, но они будут столь же различны, сколько не похожи характеры и судьбы окружавших ее людей.
Молитва Анны Ахматовой
О чем молятся люди? О том, чтобы Господь даровал им – счастье, радость, изменения к лучшему… Мало кто ищет испытания, боль, молит о страданиях. И в них находит смысл жизни. Но для творца определенного склада это естественно – без переживаний, горьких прозрений, разочарований, блужданий в потемках и умении находить выход из разных тупиков нет повода для написания художественного произведения. Анна Ахматова относилась к числу редких людей, которых страдания очищают и закаляют. Ее лирические герои стремятся к стоицизму. Желают преодолеть все земные опасения и обрести бесстрашие:
«Дай мне черные ночи недуга,
Задыханья, бессоницу, жар,
Отыми и ребенка, и друга,
И таинственный песенный дар.
Так молюсь за Твоей литургией
После стольких томительных дней,
Чтобы туча над темной Россией
Стала облаком в славе лучей».
Понятно, что нет смысла пояснять стихи – поэтесса сказала все, что хотела. Но мне хочется проанализировать все это не столько для потенциальных читателей, сыграв роль популяризатора классики, сколько для себя самой. Потому что автор мне близок по духу. Возможно, поняв Ахматову, я пойму что-то важное в себе.
«Отыми и ребенка, и друга, и таинственный песенный дар», - в ситуации, когда стране угрожает опасность уничтожения, она готова пожертвовать даже призванием, отказаться от вдохновения. Это жертва из жертв для художника.
Все ее творчество – индивидуальный диалог с Богом. Попытка Его услышать. Отдать Ему все. Лирическая героиня безжалостна к себе. Она сурово снимает со своей души один за другим защитные покровы и обнажает самую суть.
Вот показательные строки:
«В то время я гостила на земле,
Мне дали имя при крещенье – Анна,
Сладчайшее для губ людских и слуха».
Спокойная, отстраненная самоирония. Ахматова – наблюдатель. Она и романтик, и реалист. Никогда в своих фантазиях она не позволяет себе уноситься от реальности настолько, чтобы стать смешной, нелепой, карикатурной, экзальтированной. Дает себе мысленную команду: «Стоп». Пытается взглянуть на себя со стороны – и улыбнуться.
Сарказм пронизывает все сюжетные линии ее поэтики – она может иронизировать и над мистикой, религией, хотя часть ее натуры откликается на все это:
«И вот таким себе я представляла
Посмертное блуждание души».
У ее Бога есть чувство юмора. Иной ей стал бы скучен. При этом Он трезво мыслит. Лирические героини адекватны - потому что именно к такому Богу прислушиваются.
Литература об Ахматовой пронизана рассуждениями о том, что она не признавала деления женщин на святых и блудниц, и в ее героинях есть и то, и другое. Мне не очень нравятся эти выражения. Она просто не человек крайностей. Живая душа, наделенная редким для поэта даром – чувством меры и умением абстрагироваться от эмоций. Она - не только женщина, купающаяся в своих чувствах, Ахматова – мыслитель, созерцатель, философ. Это меня она и привлекает.
Любовь – нечто гораздо более интересное, чем обмен высокопарными комплиментами, это некий интеллектуальный поединок, философский спор. Стиль у нее – монологический, исповедальный. В ней есть и бунтарь, и смиренный человек. И они дополняют друг друга. Сущность лирической героини Ахматовой самодостаточна, она в самой себе находит новые смыслы, другие измерения, выдуманные миры.
Эти строки Гумилева точно отражают ее образ:
«И ты ушла в простом и древнем платье,
Похожая на древнее Распятье».
Ахматова внешне напоминала и светских дам, и пуританок. С возрастом в ней стало больше проступать второе. И она органична в чеканной строгой печальной поступи женщины, которую описывает, как бы глядя на нее со стороны.
Она трагик с чувством юмора. В ее стихах я слышу реквием – несмолкающую мощную мрачную ноту. Как будто гудящий колокол.
Обыденность ее меньше интересует, вот, например, показательные строки:
«Ведь где-то есть простая жизнь и свет,
Прозрачный, теплый и веселый…
Там с девушкой через забор сосед
Под вечер говорит, и слышат только пчелы
Нежнейшую из всех бесед.
А мы живем торжественно и трудно
И чтим обряды наших горьких встреч
Когда с налету ветер безрассудный
Чуть начатую обрывает речь, -
Но ни на что не променяем пышный
Гранитный город славы и беды,
Широких рек сияющие льды,
Бессолнечные, мрачные сады
И голос Музы еле слышный».
Это концентрат ее творческого мира. Но Ахматова - человек, который способен радоваться и тому, что его окружает. Отдыхать от своей требовательной музы, приковывающей ее к письменному столу:
«Прости, что я жила скорбя
И солнцу радовалась мало.
Прости, прости, что за тебя
Я слишком многих принимала».
Отчужденность от всего абсолютно, миг слабости, когда она не находит опору ни в чем – ни в фантазиях, ни в реальности:
«Так, земле и небесам чужая
Я живу и больше не пою,
Словно ты у ада и у рая
Отнял душу вольную мою».
Вот еще одна молитва в ахматовском стиле – это напоминает полное отрешение от своей воли, как будто обращаются к старцу и готовы выполнять его приказания, видя в нем посредника между небом и землей:
«Земной отрадой сердца не томи,
Не пристращайся ни к жене, ни к дому,
У своего ребенка хлеб возьми,
Чтобы отдать его чужому.
И будь слугой смиреннейшим того,
Кто был твоим кромешным супостатом,
И назови лесного зверя братом
И не проси у Бога ничего».
Возможно, это усталость от своего «я», желание полного исчезновения, растворения в воздухе:
«Но я предупреждаю вас,
Что я живу в последний раз.
Ни ласточкой, ни кленом,
Ни тростником и ни звездой,
Ни родниковою водой,
Ни колокольным звоном –
Не буду я людей смущать –
И сны чужие навещать
Неутоленным стоном».
Стихотворение, созвучное по смыслу и энергетике:
«Здесь все меня переживет,
Все, даже ветхие скворешни,
И этот воздух, воздух вешний,
Морской свершивший перелет.
И кажется такой нетрудной,
Белея в чаще изумрудной,
Я не скажу, куда…
Там средь стволов еще светлее,
И все похоже на аллею
У царскосельского пруда».
Монотонный внутренний голос поэта, напоминающий заупокойные молитвы, прощающийся с миром. И не мечтающий о том, чтобы продолжить свое существование в ином измерении. Если Ахматова и верит в Бога, она будто просит Его: избавь меня от самой себя навсегда.
Ее жесткость органична. В ней нет ничего наигранного. Просто Ахматова не боится правды. Она не захлебывается в истерических надрывных эмоциях, а произносит свой приговор окружающим и себе самой как некий потусторонний судья:
«Я пью за разоренный дом,
За злую жизнь мою,
За одиночество вдвоем,
И за тебя я пью, -
За ложь меня предавших губ,
За мертвый холод глаз,
За то, что мир жесток и груб,
За то, что Бог не спас».
Анна Горенко взяла себе псевдоним – Ахматова. Он вызывает ассоциации с Востоком. Эта культура была ей близка. Возможно, она ощущала себя так, будто в прошлой жизни жила там:
«Эти рысьи глаза твои, Азия,
Что-то высмотрели во мне,
Что-то выдразнили подспудное
И рожденное тишиной,
И томительное, и трудное,
Как полдневный термезский зной
Словно вся прапамять в сознание
Раскаленной лавой текла,
Словно я свои же рыдания
Из чужих ладоней пила».
Гражданская позиция опять же органично вытекает из особенностей ее натуры. Она понимает, что пафос и громкие слова могут только вызвать раздражение, и деликатно отходит в сторону, как бы пытаясь найти точное созвучие непоправимому несчастью:
«Ленинградскую беду
Руками не разведу,
Слезами не смою,
В землю не зарою
За версту не обойду
Ленинградскую беду.
Я не песенкой наемной,
Я не похвалой нескромной,
Я не взглядом, не намеком,
Я земным поклоном
В поле зеленом
Помяну».
Одно из лучших стихотворений Ахматовой посвящено Борису Пастернаку. Они чувствовали друг друга. Вот что думал Пастернак:
«Анне Андреевне Ахматовой,
Началу тонкости и окончательности,
Тому, что меня всегда ободряло
И радовало,
Тому, что мне сродно и близко
И что выше и больше меня».
Когда он умер, она создала шедевр, близкий его мягкой доверительной интонации:
«Умолк вчера неповторимый голос,
И нас покинул собеседник рощ.
Он превратился в жизнь дающий колос
Или в тончайший, им воспетый дождь,
И все цветы, что только есть на свете,
Навстречу этой смерти расцвели,
Но сразу стало тихо на планете,
Носящей имя скромное… Земли».
Одно из самых моих любимых стихотворений Ахматовой – музыкальных, со сверхчеловеческой мощью, написанное от лица человека, которому тесно в рамках обыденности, и он тянется к широчайшим просторам, вселенским масштабам:
«Мы встретились с тобой в невероятный год
Когда уже иссякли мира силы,
Все было в трауре, все никло от невзгод
И были свежи лишь могилы.
Без фонарей как смоль был черен невский вал,
Глухая ночь вокруг стеной стояла…
Так вот когда тебя мой голос вызывал!
Что делала – сама еще не понимала».
Завистливость, мелочность, глупая ревность, детские обиды – Ахматова не считала это великим поводом для вдохновения, у нее душа даже не зрелого человека в обычном понимании, а мудреца, будто прожившего тысячи лет, голос которого не умолкнет.
Как и Шекспира. Бернарда Шоу. Эмили Бронте. Рахманинова. Вот авторы, созвучные ей.
Этой простой и ясной цитатой мне хотелось бы завершить:
«Я не любила с давних лет,
Чтобы меня жалели
А с каплей жалости твоей
Иду, как с солнцем в теле
Вот отчего вокруг заря.
Иду я, чудеса творя,
Вот отчего!»
