Август 1941 года...
Воспоминания А. Колесникова, бойца 21 кавполка НКВД:
"Вот и Умань. Нас загнали в глубокую яму, из которой кирпичный завод брал глину. Яма была метров 7 глубиной метров, 300 шириной и около одного километра в длину. Нас не кормили, воды не давали. Все лужи повыпивали, начали есть глину. Потом эта глина в желудке сбивалась в комок, и человек умирал в тяжелых муках.
Фашисты каждое утро выбрасывали на край ямы мертвых пленных и тренировались в стрельбе из автоматов и пистолетов до тех пор, пока им это не надоедало.
Через несколько дней начали организовывать питание. На возвышении поставили несколько трофейных кухонь. Только кухни задымились, как голодные люди начали бросаться на них. А немцы открыли огонь из пулеметов.
С первых же дней немцы брали на машины по несколько групп для так называемой "очистки города". Но потом оказалось, что эти машины, которые вывозили людей, были машинами "смерти", "душегубки".
У них были крытые кузова, к которым были подведены выхлопные трубы. И пока пленных привезли к месту "свалки", люди задыхались.
Однажды прошел холодный дождь. Все начали вырывать в стенах небольшие ямки, чтобы согреться. Но потом все это обвалилось и кто не успел выбраться из своего укрытия, того ждала страшная смерть.
Потом нас погнали на Винницу. Конвой был новый. Видно было, что понюхали русского пороха. Многие были ранены и к советским пленным относились более терпимо. Но все равно, тех, кто был слабее и отставал, добивали.
Комендант колонны подозвал одного, проходившего крестьянина и сказал ему по-русски: "Что мы пленных накормить не можем, и если вы их накормите, мы не будем против".
На следующий день к обеду мы пришли к одной лесопилке.
Там стояло много телег, примерно по 10 в ряду. В одном ряду давали по большому куску хлеба, во втором - по 5 штук картофеля, а в третьем - воду.
Наши добрые советские люди просили нас не есть все сразу. Но мы этого не слышали. Мы только видели в их руках настоящий душистый хлеб и картофель, а не шелуху.
Когда нас выстроили то третья часть бойцов осталась лежать на земле, их невозможно было спасти.
Немцы очень злились и открыли огонь по крестьянам с криком, что они погубили своих же людей.
... И вот мы в Виннице. Нас загнали во двор, где находились авиационные казармы. И что интересно, невозможно найти ни одной травинки. Всю траву съели пленные, которые были до нас.
Нас кормили раз в сутки водичкой, подбеленной мукой.
Рядом с нашим лагерем, через забор, был еврейский лагерь. Их долго изнуряли работой. Они выкопали глубокий ров, в который всех их однажды утром посбрасывали шестами, даже не тратя патронов. Большинство живых пытались вылезти, но ничего не получалось. Яма была слишком глубокой. Так похоронили заживо около 5-6 тысяч. Могила та еще долго дышала".
из воспоминаний Сергея Чеканова
село Новое Тарбеево, Мичуринского района
лето 1946 года
Литературная обработка И. Гладких
«На окраине города, там, где недавно была птицеферма, немцы сделали для военнопленных лагерь. Обнесли проволокой, поставили вышки с пулемётами и часовыми… Кругом лагеря стояла толпа людей – женщины, дети, старики. Они принесли хлеб, молоко, всматривались в этих измождённых людей, хотели узнать кого-либо из своих родственников, но их отгоняли, Кормить в лагере не кормили, воды тоже не давали. Только для комсостава в ржавом котле один раз в сутки варили вику с овсом. За этой «кашей» стояла длинная очередь. Один из нацменов перебежал поближе к котлу и уже хотел получить «кашу», как раздался выстрел, и он мёртвый упал в котёл. Поднялась суета. В ход пошли приклады, штыки, дубинки. Вскоре у котла осталось ещё шесть трупов.
На земле валялись опухшие с пересохшими губами люди, просили воды. По лагерю ходили санитары с носилками и подбирали умерших. Рядом с лагерем была яма, из которой местные жители брали глину. На дне ямы осталась грязная вонючая вода от давних дождей. Нас погнали туда. Скоро эта жидкость была выпита. Ночевали тоже здесь, на дне ямы. Утром на край ямы подводили лошадей, стреляли. Пленные, кто в чём мог, варили конину. Дня через три дно ямы было усыпано мертвецами, их никто не убирал.
Однажды утром нас всех построили, выдали по буханке хлеба на троих и куда-то погнали. Конвой штыками и прикладами подгонял отстающих. К вечеру вошли в большое село с церковью. В колокольне видны дыры от снарядов, каменные постройки рябые от пуль. Наверно, совсем недавно здесь были бои. Село называлось Терновка. За селом в поле находился. У лагеря стояли кадушки с водой, валялись огурцы, дымились котлы. Ничего подобного. Измученных и голодных накрыла ночь.
С восходом солнца стали в очередь. Первые начали что-то получать. Пол-литра холодной несолёной баланды нам вливали в банки, каски, пилотки или кусок свёрнутой палатки, словом, что у кого было. Заканчивалась очередь за баландой, начиналась очередь за водой. Через день этапом погнали в Гайсино.
Медленно, как похоронная процессия, движется колонна пленных. По бокам дороги растёт свёкла, картофель, в копнах лежит пшеница. Всё больше становится людей, которые не могут двигаться, падают на землю. Фрицы бьют их ногами. Прикладами. А тех, кто не поднимается, пристреливают.
К вечеру другого дня добрались до Гайсино. Загнали в конюшню. Первые сотни получили по огурцу и по кусочку целого хлеба, остальные не получили и этого. В конюшне работал водопровод, немцы тут же перекрыли его. Вместо воды пустили собак, они рвали всех подряд. Шум, крик. Вбежали фрицы, стали наводить порядок. И снова кровь, снова убитые.
Утро. Очередь за баландой. Стоять нет сил, сажусь на землю и медленно продвигаюсь за очередью, по пути ищу зёрна пшеницы. Нашёл двенадцать зерен, кладу в рот и тщательно размалываю зубами. К очереди подошла женщина, раздала ведро яблок. Странно, но факт – немец молчал. « Позавтракали», нас погнали дальше. Одно село на пути было предупреждено, чтоб накормить пленных. Когда мы туда пришли, в конце села увидели повозки с продуктами. Немцы бросали нам хлеб, огурцы, помидоры, женщины нам давали молоко, квас. Началось обжорство. Ели всё подряд – сырое и вареное. Кислое и сладкое, соленое и пресное. Спешили досыта наесться. Набив карманы съестным, вновь двинулись в путь. Километров через пять у многих начался понос, боль в желудке, рвота. Некоторые падали на дорогу и в мучительных конвульсиях и умирали. Ночевали в очередной конюшне. Ранней зарей началось построение. Говорили. Что к вечеру будем в Виннице».
Из книги
Кристиана Штрайта
"Вермахт и советские военнопленные в 1941-1945 гг" // Часть II
«В ходе боёв на окружение в районе Умани (начало августа 1941 г.) 17-я армия оборудовала два армейских пункта сбора военнопленных, создав ограниченные запасы продуктов «за счёт сбора трофейных запасов и выдачи малоценного продовольствия с армейских складов». 1-я танковая группа и дивизии направляли теперь без предварительного уведомления большую массу пленных в Умань на 16-й пункт сбора, где к 10 августа 1941 г. скопилось 50 000, а к 12 августа - 60000-70000 пленных. И, хотя продовольствие на пункте имелось, пищу готовить не могли из-за отсутствия полевых кухонь; воды также не было. Поскольку материалы следовало экономить, был отдан общий приказ, чтобы армейские пункты сбора пленных и пересыльные лагеря работали только с трофейными кухнями; здесь, как и в большинстве других случаев пленные «прибыли в лагерь не то что без полевой кухни, но и почти исключительно без какой-либо посуды». Соответствующие приказы войскам направлять пленных обязательно с этими предметами «войска опять-таки оставляли без внимания»147. 13 августа пленные впервые получили питание, после того как был подавлен бунт путём расстрела «зачинщиков»...
Валентин Рунов. 1941 Победный парад Гитлера. Правда об Уманском побоище.
Из воспоминаний Томчука Никиты Федоровича , лейтенанта, командира комендантского взвода штаба 16-го
механизированного корпуса .
«С Копеньковатого пошли ночью на прорыв. Всю ночь двигались на юго-запад. Утром вброд перешли через Синюху на крутом повороте. Полем двигались красноармейцы, впереди шли танки.
Противник видимо ждал нашего прорыва на данном направлении. Вскоре на нас обрушился ливень пулеметного огня из засады. Мы начали отходить в обратном направлении. Около железнодорожного полотна узкоколейки меня легко ранило, но из-за этого я отстал от основной группы товарищей. Утром появились немецкие солдаты, которые прочесывали местность, и вскоре я попал в плен.
Начался сильный дождь. Фашисты загнали нас в какой-то недостроенный дом. Вначале нас привели в Головановск, где соединили с другими группами пленных. Уже в составе большой колонны перегнали в Умань. Сначала нас разместили в каком-то птичнике, потом перегнали в большой глиняный карьер, который впоследствии получил название «Уманская яма».
Условия содержания пленных в этом месте были ужасными. Не было еды, практически не хватало для питья воды, мы были лишены всякой медицинской помощи. Уже к вечеру первого дня пребывания в яме начали умирать тяжело раненные товарищи.
В то же время охрана лагеря была слабой, а в самом лагере вскоре появились люди, которые начали агитировать за сотрудничество с фашистами. Очень часто у лагеря появлялись местные жители, которые нередко за продукты выкупали пленных родственников, знакомых и просто приглянувшихся им пленных.
Мне надеяться на такое чудо не приходилось. Решили с товарищем действовать самим. Через десять дней нас вывел с ямы переводчик за часы»…
Уманский котел стал одним из самых малоизученных эпизодов первого полугода войны, достаточно сказать, что в советское время ему был посвящена одна-единственная научная работа - доклад отставного генерала (к слову, С.И. Иовлев не был свидетелем событий, он воевал в Белоруссии). Еще было около десятка мемуаров, опубликованных дневников и документальная повесть Евгения Долматовского "Зеленая брама". Но ренессанс военно-исторической литературы в последние два десятилетия и доступ к западным архивам и исследованиям все же прорвали завесу неизвестности, и посвятивший около двух десятилетий исследованию сражения кандидат исторических наук и доцент УФУ Олег Нуждин в 2011 году выпустил первое приличное исследование об Уманском котле микроскопическим тиражом в 300 штук. Я добыл его по своей скаредной и небюджетной привычке скупать все малотиражное о ВОВ, ничего по этой теме я раньше не читал.
Что в содержании? Это подневное описание боевых действий с 25 июля по 7 августа 1941 года, предваряемое оперативной обстановкой на Правобережной Украине к началу этого периода и завершаемое итогами Уманского сражения, написанное с упором на советские и немецкие источники, примерно в равном соотношении. Только естественно, как и со многими описаниями окружений 1941-42 годов, последние дни организованного сопротивления даются в основном на основе немецких боевых отчетов, потому что прекращение деятельности штабов и связи с вышестоящим командованием оставляет историкам в будущем разве что воспоминания выживших. Плюс протоколы допроса пленных советских офицеров и список командного состава в приложении. Единственным минусом всего исследования я нашел только тотальное отсутствие хоть одной карты сражения на страницах книги, в итоге я нашел на просторах Сети примерно с десяток карт отдельных этапов сражения разного качества и иногда противоречивой информации, включая сканы из сомнительного креатива Рунова, и ориентируясь по ним, читал книгу у ноутбука.
На уровне театра боевых действий Уманский котел интересен прежде всего тем, что немецкие “канны” качественно отличались от других крупных окружений 41-го. Если под Белостоком, Минском, Лугой, Вязьмой немецкие подвижные войска – танковые группы, механизированные корпуса или отдельные танковые и моторизованные дивизии проламывали оборону советских войск и соединялись в тылу оборонявшихся, а за ними в прорыв шел становой хребет блицкрига – немецкие пехотные части, которые обкладывали оборонявшихся и добивали котел. Как правило порывы из окружения с большими потерями в личном составе и материальной части удавались в тот момент, когда танкистов и панцергренадеров Вермахта еще не сменили более плотные пехотные корпуса и дивизии, и боевой порядок окружающих остается с прорехами. Плюс также личные привычки вроде неистово ломиться вперед и вперед как у Гудериана в Белоруссии-41. Умань интересна тем, что первая танковая группа фон Клейста образовала только северный фас окружения и замкнула кольцо с востока. Немцы вообще планировали окружить все три советские армии на Юго-Западе Украины западнее Днепра, при этом Panzergruppe-1 играла роль молота, заходящего к днепровским переправам в большой излучине реки, а идущие от границ 7-я и 11-я пехотные армии Вермахта играли роль тарана-наковальни. Окружить всех не получилось, когда после взятия Винницы идущие практически по компасу прямо на восток немецкие танковые части начали уклоняться к юго-востоку заходя в тыл 6-й и 12-й советским армиям. С запада советские армии подпирала 17-армия, а роль охватывающей южной клешни сыграли выходцы из альпийских земель Баварии и Австрии 1-й горнострелковой дивизии (часто называемой по эмблеме “Эдельвейсом”) и менее известной “Горечавки” - 4-ой гск дивизии. Они совершили скоростной забег вглубь раздробленного Южного фронта, практически не встречая организованного сопротивления. 30 июля 1941 4-я гск дивизия вообще поставила чуть ли не абсолютный рекорд пехотного марша Второй Мировой, пройдя по нейтральной территории 45 километров, что по меркам даже моторизованных войск было очень быстро. Конечно, свою роль сыграло и облегченное снаряжение егерей, их молодость и выносливость, требуемая для боев в горах, но тем не менее я не припоминаю подобной прыткости где-либо еще. По меркам довоенных учений Вермахта дневной марш совершался обычно на 28-30 километров, те же самые 45 километров обозначены как предельные в советском ПУ-42. Это ведь не просто идти, а с полной боевой выкладкой, неся на себе оружие или там 12-кг MG-34.
Организационный бардак советской стороны в 6-й и 12-й армии, и в Южном фронте в целом кажется сделал все, чтобы завести больше ста тысяч человек в окружение. От неразгадывания немецкого замысла подвижных частей, до “проглядывания” выхода немецких горных стрелков на пути отхода со стороны командования. Вывести войска из-под удара было возможно. Но личная конкуренция и конфликт между командующими армиями Понеделиным и Музыченко, неприязнь возникла после приказа ставки объединить остатки двух армий в т.н. группу Понеделина. Все это усилило неразбериху и дезорганизацию войск, а командующий Южным Фронтом Тюленев откровенно “забил” на команду Буденного всех выводить, но вынашиваемую операцию по смыканию флангов армий, а потом и деблокады окруженных провести не смог. Зато много обещал, и войска из котла в основном пробивались в южном направлении через плотные порядки немецкой пехоты напротив мнимого удара войск ЮФ. В то время как немногочисленные примеры прорыва к северу, через немецкие подвижные соединения удались куда лучше. Больно читать, как в котле Музыченко собрал оставшиеся танки, высадил танкистов, посадил командный состав и пошел на прорыв, по сути бросив подчиненные войска на Понеделина. Далеко не ушел, немцы колонную разгромили и взяли в плен генерала. Понеделин попал в плен позже, но по гримасе судьбы был расстрелян в 1950 году за сдачу и разгром ввереных войск, а Музыченко реабилитировали и он умер своей смертью в 1970-м.
Олег Нуждин
Уманский «котел»: Трагедия 6-й и 12-й армий
© Нуждин О.И., 2015
© ООО «Яуза-каталог», 2015
Предисловие Алексея Исаева
Окружением советских 6-й и 12-й армий под Уманью в начале августа 1941 г. завершилась борьба советских войск, с июня отходивших с боями из Львовского выступа. Раз за разом они избегали окружения, наносили контрудары, уклонялись и держали важные переправы. Фактически именно длительное сопротивление Юго-Западного фронта, в том числе 6-й и 12-й армий, дало время советскому командованию на новые формирования, которые составили Резервную армию генерала Чибисова уже в августе 1941 г. Однако возможности продолжать борьбу у 6-й и 12-й армий с каждым разом все снижались, и наступил момент, когда очередной немецкий выпад оказалось нечем парировать. Кольцо окружения замкнулось.
Более того, трагические события под Уманью повлияли на последующие решения советского верховного командования, тогда уже сформировавшейся Ставки ВГК. Обсуждая с командованием Юго-Западного фронта обстановку в сентябре 1941 г., незадолго до замыкания киевского «котла», и Сталин и Шапошников ссылались на Умань как на негативный пример попытки организованного обхода. В адрес командования фронтом тогда, в сентябре 1941 г., прозвучали слова «у вас был более серьезный рубеж – р. Днепр – и, несмотря на это, при отводе войск [вы] потеряли две армии». Имелись в виду как раз потерянные под Уманью 6-я и 12-я армии. Собственно их окружение позволило немцам занять правобережную Украину и даже выйти к верфям Николаева.
Для отечественного читателя «котел» под Уманью трудно назвать «белым пятном» Великой Отечественной войны. Это произошло в первую очередь благодаря таланту советского писателя и поэта Е.А. Долматовского и его книге «Зеленая брама». Долматовский был непосредственным участником событий, сам прошел ад «уманской ямы», где содержались немцами захваченные советские пленные. Пусть и без подробностей, но Умань упоминалась как в исторической, так и в мемуарной литературе. Уже тогда были поставлены ключевые вопросы: целесообразность передачи 6-й и 12-й армий Южному фронту, правильность выбора направления прорыва и другие.
Однако в наше время историческое исследование немыслимо без сопоставления данных сторон. Собственно еще Е.А. Долматовский использовал книгу немецкого автора Ханса Штееца «Горные егеря под Уманью», представлявшую собой «взгляд с той стороны» на драму 6-й и 12-й армий. Однако ее использование прослеживается в «Зеленой браме» пунктиром, и Долматовский был явно негативно настроен по отношению к содержащимся на страницах этой книги сведениям. Доступ к немецким документам в тот период практически исключался, несмотря на то, что еще в ходе войны были захвачены оперативные документы вермахта по Умани.
Представленная книга призвана восполнить этот пробел и провести исследование знаменитого сражения по материалам обеих сторон. Причем скудость документальной базы советской стороны (ввиду утраты значительного количества оперативной документации) компенсируется не только собранными по крупицам материалами уманского музея, но и допросами советских командиров в немецком плену. Допросы – это новый и сравнительно недавно вводящийся в оборот источник. Они позволяют получить информацию по горячим следам из уст людей, многие из которых не дожили до Победы.
Вместе с тем трудно согласиться с оценкой автора личности командующего 6-й армией генерала И.Н. Музыченко. К оценкам сослуживцев, в том числе в мемуарах, следует относиться с осторожностью. Документы свидетельствуют о независимом характере генерала. В частности, получив нелепый по его мнению приказ из штаба Юго-Западного фронта, он ответил на него подробным разбором обстановки, указывая на невозможность исполнения порученных указаний. Такое случалось в Красной армии нечасто. Позднее, в условиях утраты боеспособности танковых соединений, Музыченко организовал результативный удар под Оратовым и Животовым, позволивший в очередной раз оттянуть момент окружения. Уже будучи в окружении, Музыченко правильно оценил наиболее перспективное направление прорыва из него на юг. Именно этим маршрутом вырвался начальник штаба 6-й армии Иванов.
Следует отметить, что И.Н.Музыченко был достаточно высоко оценен допрашивавшими его немцами. Так допрашивавший его немецкий офицер во время разговора обратил внимание на «значительный ум и ярко выраженный здоровый разум». Давая общую оценку военнопленного как личности, немец дал советскому генералу достаточно лестную характеристику: «Решительный генерал представляет собой тип большевика, прошедшего кровавую школу, твердого солдата, не лишенного чувства чести и достоинства». При этом Музыченко достаточно резко высказался в адрес НКВД и негативно оценил репрессии командного состава Красной армии. Также нельзя не обратить внимание, что Музыченко на допросе не сообщил немцам сведений о советских войсках, которые у них отсутствовали. Возможно, все это положительно сказалось на судьбе Музыченко после войны, когда после освобождения из плена и прохождения проверки он был восстановлен в рядах Советской армии.
Уманская драма уже много лет ждала исследования, выполненного на современном уровне, и сегодня эта задача в той или иной мере выполнена.
Алексей Исаев, кандидат исторических наук
Увлечение темой Уманского сражения, произошедшего в августе 1941 г., началось в 1989 г., после ознакомления с книгой «Зеленая Брама. Документальная легенда об одном из первых сражений Великой Отечественной войны», принадлежащей перу талантливого поэта Е.А. Долматовского. Это произведение на многие годы оставалось первой и единственной в Советском Союзе книгой, автор которой попытался дать общий обзор причин и самого хода окружения 6-й и 12-й армий.
Сравнительно много места уделено человеческим судьбам, как генералам, командирам корпусов и дивизий, так и простым красноармейцам. Е.А. Долматовский положил начало хорошему начинанию – поиску героев Уманского сражения, начинанию, которое, к сожалению, почти исчезло у его преемников. Их более интересовали значительные по масштабам и географической протяженности процессы, сталкивающиеся в противостоянии человеческие массы, оформленные в виде армий и корпусов.
Е.А. Долматовский стал автором многих мифов, особенно тех, которые были связаны с именами главных действующих лиц – командующих 6-й армии генерал-лейтенанта И.Н. Музыченко и 12-й армии – генерал-майора П.Г. Понеделина. Созданные им образы и описания стали почти хрестоматийными, кочуя с завидным однообразием из одной публикации в другую. Имеющиеся в настоящее время документы позволяют внести соответствующие уточнения.
Как оказалось, Е.А. Долматовский не был первым, кто оставил описание событий Уманского сражения. Появлению «Зеленой брамы» предшествовали воспоминания И.А. Хизенко «Ожившие страницы», написанные на основе фронтового дневника автора, случайно обнаруженного после войны в одном из украинских сел. Его опубликовал журналист Н. Федотов еще в 1961 году. И, видимо, с этого времени и следует вести отсчет исследованиям событий, произошедших вокруг Зеленой брамы в августе 1941 года.
Публикация дневников И.А. Хизенко оживила интерес к событиям начала войны на Уманщине, содействовала объединению ветеранов боев. Уже в 1966 году по местам, связанным с боевым действиями 6-й и 12-й армий в конце июля – начале августа 1941 года, совершила поездку небольшая группа членов Военно-научного общества Киевского военного округа. В ее составе были участники Уманского сражения генералы Я.И. Тонконогов, П.С. Ильин и полковник П.И. Перевертун.
В 1967 году генерал-майор С.И. Иовлев сделал доклад в Киевском военно-научном обществе на тему «Бои 6-й и 12-й армий в окружении в районе г. Умань (июль-август 1941 г.)». На долгие годы он стал по сути дела единственной научной работой по истории Уманского окружения. К сожалению, доклад не был опубликован и не стал достоянием широкой общественности. Однако появление такого рода работ однозначно свидетельствовало о растущем интересе к теме.
В это же время в самом урочище Зеленая брама и ее окрестностях развернулась поисковая работа. Ее идейным вдохновителем, главным энтузиастом стал учитель из Подвысоцкой школы Д.И. Фартушняк. Его силами, а также благодаря помощи учеников были собраны ставшие для сегодняшнего дня бесценными воспоминания непосредственных участников событий августа 1941 года. Письменные материалы, фотографии, находки на местах боев в дальнейшем легли в основу экспозиций и фондов Народного музея в селе Подвысоком. Ими пользовался при написании своей книги и сам Е.А. Долматовский.
В День Победы 9 мая 1972 года в селе Подвысокое состоялась первая встреча ветеранов, родственников погибших в августе 41-го воинов. Приехали 44 человека. Был образован Совет ветеранов 6-й и 12-й армий, создана поисково-исследовательская группа, советы ветеранов дивизий. Ими была проведена большая работа по сбору архивных материалов и воспоминаний, часть которых хранится теперь в Уманском краеведческом музее.
В ходе библиотечных изысканий выяснилась довольно прискорбная для историографии Великой Отечественной войны ситуация. Несмотря на все кажущееся обилие литературы, оказалось сравнительно мало так называемых «историй соединений». За пятьдесят лет изучения самого трагического и героического одновременно периода отечественной истории было написано всего несколько историй армий, несколько десятков разных по качеству историй дивизий, но практически отсутствовали истории корпусов.
По интересовавшему меня периоду имелас...
В. ДЫМАРСКИЙ: Добрый вечер, уважаемые слушатели. В прямом эфире радиостанции «Эхо Москвы» очередная программа из цикла «Цена Победы» и мы, ее ведущие, Дмитрий Захаров…
Д. ЗАХАРОВ: И Виталий Дымарский. Добрый вечер.
В. ДЫМАРСКИЙ: Ну, Дима, представляй тему нашей сегодняшней программы.
Д. ЗАХАРОВ: Тема нашей сегодняшней программы, как это было объявлено в анонсах: «Котлы 1941 года». Почему именно эта тема стала нашей основной на сегодняшний день? Ну, наверное, потому что эти самые котлы решили судьбу регулярной армии, существовавшей до 22 июня 1941 года, и привели к тем плачевным последствиям, которые, собственно говоря, нам пришлось решать уже глубокой осенью и зимой под Москвой в 1941 году. Как и почему образовывались эти котлы? Мы, наверное, не будем пытаться проводить всесторонний анализ каждого котла в отдельности, но тем не менее хочется начать с того, что…
В. ДЫМАРСКИЙ: Давай сначала хотя бы назовем, что мы имеем в виду.
Д. ЗАХАРОВ: Основные котлы 1941 года, если брать наиболее крупные, это Минск, Смоленск, Умань, о которой, наверное, мало кто знает вообще, естественно, Киев, Вязьма, Ржев, ну и, кроме того, Брянск, Азовское море, где в окружение попало порядка ста тысяч человек, Рославль. Короче говоря, мы пройдемся по всем этим точкам, но основное, о чем я хотел сказать: что такое котел? Котел - от немецкого слова «кессель». Собственно говоря, по-татарски котел - «казань». Применительно к военному делу котел - это окружение, то есть когда группировке войск во фланги выходят силы противника, замыкают кольцо сзади, позади этих сил, и таким образом эти силы оказываются окружены. Что в этом, казалось бы, страшного, если в котел попадает, допустим, несколько армий, которые имеют танки, пушки, самолеты, минометы, огромное количество техники и вооружений? Немцы тоже три раза попадали в котел во время войны. Первый раз, и достаточно успешно, это Димянский котел, когда они фактически год оборонялись в этом котле и дивизия «Мертвая голова» Теодора Эйке продемонстрировала совершенно нечеловеческие способности воевать, хотя была выбита почти полностью, если мне память не изменяет, два раза. Второй котел, в который они попали, это, собственно, Сталинград, где димянский фокус не удался, потому что масштабы уже были несколько не те. И третий раз они попали уже в котел в 1944 году, когда они все-таки сумели из этого котла вырваться - не полностью, бросив значительную часть техники, но тем не менее они вышли. Вот с немцами эта история случилась трижды. С нами в 1941 и 1942 году, если не брать мелких котелков, только крупные, это приключилось восемь раз. Почему? Если это произошло один раз, это может быть случайность. Если это произошло два раза, это уже тенденция. Три раза - это уже закономерность. Ну а восемь раз - я даже не знаю, как и назвать это. Это говорит об очень многом. Итак, немного сухой статистики. Начнем с самого начала.
В. ДЫМАРСКИЙ: Дим, извини, пожалуйста, я тебя перебью, потому что раз мы заговорили о статистике, значит мы заговорили о цифрах, а некоторые цифры я забыл, откровенно говоря, дать в начале программы, а это цифры обязательные. Это номер эфирного пейджера 725-66-33, номер СМС +7 495 970-45-45. Мы ждем ваших вопросов и надеюсь, что еще где-то во второй части нашей программы мы дадим вам еще номера наших телефонов и пообщаемся с вами в прямом эфире.
Д. ЗАХАРОВ: Вернемся к нашим котлам. 24 июня был стремительно захвачен Каунас. 26-го - Даугавпилс. Там, собственно, котлов никаких не возникло. 28 июня, то есть всего через шесть дней после начала войны - Минск.
В. ДЫМАРСКИЙ: Минск - это первый котел, но мы о нем достаточно подробно говорили.
Д. ЗАХАРОВ: Да, мы говорили об этом. 30 июня - Львов, что тоже относительно недалеко. А 2 июля, то есть буквально через два дня после Львова был уже в котле Псков. 19 сентября, это уже через месяц с лишним, был окружен Киев. Но до Киева еще был Уманский котел, на котором я хочу остановиться отдельно. Собственно, что же происходило? Я уже сказал, что котел - это окружение, в котором оказалась армия или несколько армий. И как бы окружающие их силы противника занимаются тем, что лишают их возможности подвоза боеприпасов, провианта, нарушают их коммуникации и просто-напросто начинают сдавливать этот котел. Но при грамотном руководстве окруженными войсками котел играет роль своеобразного магнита, что ли, к которому притягиваются определенные силы, блокируются и не могут быть задействованы противником на других, более или менее важных направлениях. Что же происходило в котлах 1941 года? Закономерность заключалась в том, что во всех случаях, когда образовывались котлы за исключением одного, высшее командование, находившееся в этих котлах, бросало своих подчиненных, равно как и офицеры, и буквально через несколько дней после того, как группировка оказывалась в окружении, она представляла собой просто массу неуправляемых солдат, которых никто никуда по сути выводить не пытался. Это была общая тенденция. Были, конечно, исключения из этого. До того, как пал Киев, погиб Кирпонос, обстоятельства его гибели не совсем известны. И я хотел бы остановиться в качестве примера на Уманском котле. Уманский котел образовался до того, как был взят Киев. 48-й немецкий моторизованный корпус 20 июля вышел в район Умани и группировка немецких войск начала окружение 6-й и 12-й армий, которыми командовали генерал-лейтенант Музыченко и генерал-майор Понеделин. В общем, ситуация была еще не катастрофическая: с востока навстречу им двигалась 26-я армия, которая должна была помочь им прорвать этот котел, но тем не менее этого не произошло. Каковы были силы, которые оказались в этом котле? В этом котле находилось 24 дивизии - в 6-й и 12-й армиях. Против них действовало 13 дивизий и 4 немецких бригады. Да, кроме этих 24-х дивизий, у Музыченко и Понеделина была еще воздушно-десантная и две противотанковые бригады. В общем, достаточно большое количество людей. И оказавшись в котле, созданном 13-ю дивизиями, то есть на 10 дивизий меньше, чем было в их распоряжении, они тем не менее вырваться из этого котла не смогли, несмотря на то, что с внешней стороны, как я уже сказал, им на помощь пыталась прорваться 26-я армия. Соответственно, немецкие силы насчитывали 100 тысяч человек, около 3 тысяч орудий и минометов и всего 200 танков. Советские войска располагали 130 тысячами человек, более чем тысячью орудий и минометов и 384 танка, то есть на 184 танка больше, чем было у немцев. Тем не менее немцы каким-то образом сумели замкнуть вокруг наших войск котел и, несмотря, как я говорил, на все попытки их разблокировать, ничего не произошло. Самое парадоксальное, что получив приказ прорываться на восток, они могли выйти из этого котла, потому что на юго-востоке на стыке с 18-й армией Южного фронта был почти стокилометровый коридор, который немцы не контролировали и, соответственно, силы Музыченко и Понеделина могли через этот коридор уйти. Однако они получили указ от вышестоящего руководства прорываться именно на том направлении, которое им было поставлено, и таким образом возможность цивилизованным образом выбраться из котла была просто-напросто утрачена. Они пытались пробиваться там, где это было невозможно - через 48-й механизированный корпус, который к этому времени Клейст усилил. И, соответственно, как бы бились, что называется, головой об стену. 1 августа стало переломным днем сражения за Умань. 26-я армия отошла за Днепр и уже никто поддержать эти войска, окруженные в Уманском котле, не мог. Ну а 2 августа 1-я танковая группа немцев и 17-я полевая армия замкнули кольцо окружения. Таким образом вопрос решился. Каковы были потери в Уманском котле? На 20 июля, то есть когда началось окружение, наши силы под Уманью насчитывали около 130 тысяч человек. По данным штаба Южного фронта на 11 августа, из окружения вышло только 11 тысяч человек. То есть из 130 тысяч только 11 тысяч. По немецким данным, в плен попало 103 тысячи человек, что весьма и весьма похоже на правду. В плен попали, соответственно, Музыченко и Понеделин, четыре командира корпусов, одиннадцать командиров дивизий. Вот такая была печальная статистика.
В. ДЫМАРСКИЙ: Дим, здесь я хочу вторгнуться в твой монолог со своими замечаниями.
Д. ЗАХАРОВ: Да, я просто хочу сказать два слова. Вроде бы это не такая катастрофа, как, допустим, Минская, Киевская или Вязьминская, тем не менее это все-таки 100 с лишним тысяч человек.
В. ДЫМАРСКИЙ: Ну, знаешь, это на тему всего нашего цикла - Цена Победы. И, увы, может быть, с некоторой иронией надо сказать «кто считает?» - там, увы, никто, к сожалению, это не считал. Значит, по поводу Умани здесь пришли два сообщения, поправляющие нас, что нужно делать ударение в этом слове на первый слог.
Д. ЗАХАРОВ: К сожалению, я этого не знал, извините.
В. ДЫМАРСКИЙ: Я бы хотел вот о чем поговорить. Здесь, кстати, и по Интернету пришел к нам вопрос еще до начала программы. Может быть, немножко обобщить? «Что именно вы считаете, - спрашивает нас Павел Трушин из Москвы, - основной причиной котлов? Какой фактор надо было устранить, чтобы такой гигантской потери солдат в 1941-м не было?». Ну, насчет фактора разговор…
Д. ЗАХАРОВ: Это отдельная тема.
В. ДЫМАРСКИЙ: Даже не то что отдельная тема, мы, в общем, все время говорим об этом, там очень много факторов. Менять надо было, наверное, очень многое. И, вообще, если говорить о факторах, то нужно тогда захватывать достаточно большой предвоенный период, когда шла и подготовка армий к войне, и подготовка кадров, и подготовка к чему, и качественный и количественный уровень вооружений, которыми были оснащены войска. Так что факторов здесь множество. А вот что считать основной причиной котлов - может быть, на эту тему немножко поговорим. Во всяком случае из того, что я прочитал на эту тему, выходит несколько основных вещей. Первое. Многие авторы и историки указывают на то, что причиной этих всех окружений, котлов была вообще принципиальная установка на жесткую оборону, что войска, тем более не очень хорошо подготовленные, как мы говорили в предыдущий передачах, лишенные фактически связи с центром и очень плохо отстроенной оперативной связью между Ставкой, между Генштабом и войсками, особенно в первое время войны, они не проявляли инициативу, они получали только указание стоять, чуть ли не насмерть. Хотя приказ «Ни шагу назад» был издан только через год, в 1942 году, но те же заградотряды, во всяком случае по данным нашего автора и коллеги, на которого мы часто ссылаемся в эфире и который два раза у нас выступал, я говорю о Бешанове, те же заградотряды первые были построены уже 25 июня 1941 года. Это генерал Сандалов их ставил позади 4-й армии на основном направлении наступления немецких войск. И доносил он Мехлису в июле 1941 года, заградотрядом задержаны за период войны 54 тысячи человек, которые хотели…
Д. ЗАХАРОВ: Ну, это относительно немного, потому что если говорить об Уманском котле, то Музыченко и Понеделин не убежали от своих солдат и они попали вместе с ними в плен, то есть они выполнили свой долг до конца по сути. Потому что когда войска оказываются в окружении - куда бежать? Бежать-то некуда. Либо нужно концентрировать силы на каком-то…
В. ДЫМАРСКИЙ: Я имею в виду другое, Дим. Что если бы те же наши командиры в эти первые очень тяжелые месяцы войны обладали бы, во-первых, соответствующей подготовкой, а, во-вторых, имели бы право на некоторую инициативу и на то, чтобы принимать решения в соответствии с оперативной обстановкой на фронтах, может быть, они могли бы избежать каких-то уж катастрофических последствий? Хотя, с другой стороны, не надо забывать - мы, естественно, больше всего говорим о наших войсках - но ведь был еще и противник, и противник был не из глупых. И тот же Фон Бок, который наступал на основном направлении, это по всем оценкам был военачальник высочайшего класса.
Д. ЗАХАРОВ: Ну, у немцев, в общем-то, большая часть военачальников были высочайшего класса и, самое главное, они не убегали от своих солдат ни при каких обстоятельствах. Паулюс не убежал от своих солдат, хотя его неоднократно пытались вывезти из Сталинграда. Что касается ситуации, если войска оказались в котле, взять Димянский котел, который немцы держали фактически год - ну да, котел, да, неприятно, да, снабжать войска приходится по воздуху, может быть голодно, может быть, не хватает патрон, но командование Димянской группировки никуда не убежало и управление войсками не было утрачено. В нашем же случае наблюдалась тенденция к тому, чтобы бросать свои войска, переставать ими управлять - в большинстве случаев, я говорю не во всех котлах, но в большинстве случаев - и просто бросать своих солдат на произвол судьбы. Вот об этом писал Рокоссовский, об этом писали очень многие, когда они собирали горе-командиров и пытались отправить их обратно выполнять их непосредственные обязанности. То есть здесь даже не уровень профессиональной квалификации играет самую главную роль, а отношение к своему собственному воинскому долгу в первую очередь. Что же мы в результате получили? В котле под Минском немцы взяли в плен порядка 330 тысяч человек, захватили более 3300 танков, можно перечислять что еще. Под Рославлем в плен взяты относительно немного по масштабам той войны - 38 тысяч человек, 250 танков. Под Смоленском - 310 тысяч человек, 3000 танков. Под Уманью - мы уже говорили статистику. Под Гомелем - 78 тысяч человек. Под Киевом - гигантская цифра, свыше 600 тысяч человек, почти тысяча танков, огромное количество орудий. В районе Азовского моря - 100 тысяч человек. Под Вязьмой - цифра огромнейшая тоже, превышающая 600 тысяч человек, огромное количество военной техники. Совокупность получается чудовищная. В совокупности, после тщательного анализа всех источников было определено, что за годы войны в плен попало свыше 5 миллионов наших военнослужащих, а в плен они попадали в тех самых котлах и, соответственно, основная цифра пришлась на 1941 год, а также на два котла 1942 года, но большая часть, я повторюсь, это 1941 год. То есть управление войсками по множеству причин было на очень и очень невысоком уровне, а в большинстве случаев оно отсутствовало и именно это и порождало те катастрофические последствия, которые происходили в результате образования котлов. Потому что если вернуться к той же Умани, немцев-то было меньше - 13 дивизий против 24-х.
В. ДЫМАРСКИЙ: Ну, это не только Умань, это практически во всех горячих точках.
Д. ЗАХАРОВ: Если пытаться размазывать масло по всему бутерброду, то есть как бы создавать некое равномерное распределение сил вместо того, чтобы концентрировать на основных ударных направлениях, тогда и получаешь, что тебе никогда ничего не хватает.
В. ДЫМАРСКИЙ: Дима, я все-таки, наверное, буду настаивать на своем и добавлю к тому, что ты сказал, и в первую очередь поведение всех командиров, которые, как ты говоришь, бросали свой воска, вот все-таки сам призыв, если это можно назвать призывом, там были просто приказы «стоять насмерть» - стоять на месте под страхом смерти, это было, в общем-то, бесчеловечно и плюс ко всему это была неэффективная метода управления войсками. Причем, там же, если мы сейчас в вспомним, в августе 1941 года Сталин издал приказ, который, кстати, менее известен, чем знаменитый приказ о заградотрядах, 270-й приказ, о котором долгие годы старались не вспоминать и интересно, что он действовал вплоть до 1956 года, его никто не отменял.
Д. ЗАХАРОВ: А интересно, приказ номер 27 отменили или он по сей день?
В. ДЫМАРСКИЙ: Кстати, это тоже предстоит еще узнать. Так вот, согласно этому приказу номер 270, все военнослужащие, попавшие в плен, объявлялись изменниками и дезертирами.
Д. ЗАХАРОВ: И семьи.
В. ДЫМАРСКИЙ: Да, самое главное, семьи становились заложниками государства. Я просто дословно читаю: «Командиров и политработников, сдавшихся в плен врагу, считать дезертирами, семьи которых подлежат аресту, как семьи нарушивших присягу и предавших родину дезертиров. Обязать всех вышестоящих командиров и комиссаров расстреливать на месте подобных дезертиров. Семьи сдавшихся в плен красноармейцев лишать государственного пособия и помощи». И, кстати, как выяснилось, это Сталин еще оказался добрым, потому что он все-таки не вставил в этот приказ высшую меру. А товарищ Жуков предлагал намного более крутые меры. Когда он командовал Ленинградским фронтом, он приказал расстреливать семьи сдавшихся в плен военнослужащих.
Д. ЗАХАРОВ: Ну, надо сказать, что у Жукова была заочная кличка «кулак Сталина» и основной метод управления войсками у него сводился к тому, чтобы отдавать под трибунал или расстреливать, как наиболее эффективный. Иногда он действительно расстреливал, иногда отдавал под трибунал, хотя далеко не всегда ориентировался, что происходило на том или ином фронте, куда они приезжал из Ставки. Но это как бы отдельная вещь. Я хочу сказать еще одну вещь. Дело в том, что не только приказ «Ни шагу назад», дело в том, что, как мы говорили в прошлой передаче, зачастую, то есть в первые недели войны в Москве вообще не понимали, что происходит на фронтах. Информация приходила сумбурная, отрывочная, с шапкозакидательскими рапортами, что «вот-вот выкинем», то есть создавалась некая параноидальная картина происходящего и невозможно было понять, что происходит до того, как пал Минск, до того…
В. ДЫМАРСКИЙ: Дим, я с тобой полностью согласен…
Д. ЗАХАРОВ: И еще. До войны, поскольку, в основном, отрабатывался в ходе учений исключительно наступательный ход операций, приказы, которые получали войска в прифронтовых округах в первые дни войны, они все практически начинались с того, что надо контратаковать. Идеологии создания квалифицированной обороны и ведения боевых действий в условиях обороны не было.
В. ДЫМАРСКИЙ: Правильно. Оборона вся сводилась к призыву «Ни шагу назад» фактически.
Д. ЗАХАРОВ: Скорее даже, шаг вперед.
В. ДЫМАРСКИЙ: И шаг вперед. Но шаг вперед было сделать невозможно, поэтому все стояли. Это единственные управленческие решения, которые исходили из Москвы.
Д. ЗАХАРОВ: Да. Но если задаться вопросом, были ли хотя бы одни-единственные учения по отработке действий войск в условиях котла до 1941 года, естественно, ничего подобного не было.
В. ДЫМАРСКИЙ: Ну, кто ж это мог предположить, когда на чужой территории и малой кровью?
Д. ЗАХАРОВ: А я вспоминаю того же Ханца фон Люка, который кадровый офицер, в семье, которая триста лет служила Германии офицерами, это была банальная работа, то есть батальон в наступление - батальон в обороне, полк в наступление и полк в обороне или, там, дивизия, корпус и так далее, то есть это стандартные вещи, которые были понятны командирам всех уровней, начиная от командира роты и кончая командующим армией, тем же самым Федором фон Боком, то есть для них это не было неожиданностью. Для наших командиров состояние окружения явилось, безусловно, очень большой неожиданностью, потому что никто к этому в действительности не готовился и никаких учений, никаких наработок по этому вопросу не делалось.
В. ДЫМАРСКИЙ: Давай ответим здесь на два вопроса, пришедших по пейджеру. Ваня из Москвы: «Что вы сравниваете две армии? Немецкая армия конца 30-х - начала 40-х - это армия европейская. И наука, техника, выучка, образование. И РККА - абсолютно неграмотная в массе, необученная, нетренированная. Зачем вы сравниваете эти две категории? Слава Богу, что победили». Ну, действительно, слава Богу, что победили.
Д. ЗАХАРОВ: Да, слава Богу, что победили, и как бы к рядовым трудно предъявить какие-либо претензии и просто невозможно, потому что это действительно люди, которые выполняли свой долг без всякой патетики, полностью, до конца и платили жизнями за то, что их офицеры не умели ими командовать, офицеры всех уровней. Как их учили, чему их учили - мы можем судить по тому, во что это вылилось летом 1941 года.
В. ДЫМАРСКИЙ: Тем не менее настроения-то были шапкозакидательские.
Д. ЗАХАРОВ: Ну, а когда шапкозакидательство не получается, а тебя не учили обороняться, вот тут и возникает тот самый результат.
В. ДЫМАРСКИЙ: Вот еще один из вопросов: «Один из ваших гостей-историков в прошлой передаче сказал, что одним из достижений первого периода войны было то, что удалось удержать фронт. Как это утверждение сочетается с восемью котлами, о которых вы говорите? Как удалось удержать линию фронта?».
Д. ЗАХАРОВ: Ну, линию фронта как таковую удалось в таком академическом смысле, если можно так сказать, создать только уже на подступах к Москве.
В. ДЫМАРСКИЙ: И то, там были огромные просчеты уже немецкой стороны, самого фюрера.
Д. ЗАХАРОВ: Ну, это нельзя назвать просчетом…
В. ДЫМАРСКИЙ: Во всяком случае, как выяснилось впоследствии. Естественно, все умны задним числом, что называется. И тот же фон Бок…
Д. ЗАХАРОВ: Ну да, когда он разделил группу армий «Центр» и бросил половину на Киев…
В. ДЫМАРСКИЙ: И на Питер.
Д. ЗАХАРОВ: Ну, тут возникает вопрос, почему он это сделал: то ли он пытался застраховаться от удара во фланг с Киевского направления, которого, естественно, не последовало бы при том как бы уровне управления войсками, то ли он считал, что задача на Московском направлении будет решена теми силами, которые он оставил на этом направлении. Но как бы там ни было, если бы он не разделил эту группу армий, то последствия для Москвы могли бы быть чрезвычайно тяжелыми. Но как бы более или менее стабильная линия была создана именно на Московском направлении.
В. ДЫМАРСКИЙ: Во всяком случае, западные историки считают, что это один из самых крупных просчетов Гитлера.
Д. ЗАХАРОВ: И наши считают тоже.
В. ДЫМАРСКИЙ: И наши так считают тоже, естественно, когда Боку пришлось поступиться четырьмя из пяти танковых корпусов и тремя пехотными корпусами, которые были переброшены на Киевское и Ленинградское направления.
Д. ЗАХАРОВ: Ну да. Хотя, надо сказать, что очень мало упоминаемые операции Тихвинская оборонительная и Тихвинская наступательная, это когда удалось предотвратить полное окружение Ленинграда немецкими войсками. Более того, в ходе наступательной Тихвинской операции даже удалось создать на стокилометровом участке фронта, продвинуться на сто километров вперед и таким образом спасти город от полной блокады, но Тихвин почему-то как-то у нас особенно и не вспоминают. То есть, если Умань со знаком «минус», то Тихвин можно было бы вспомнить со знаком «плюс», потому что там шли действительно ожесточенные бои, и если бы Питер пал, то немцы получили бы в свое распоряжение второй по масштабам коммуникационный узел в Советском Союзе, то есть порт для снабжения, индустриальную базу, ну и, понятно, все остальное.
В. ДЫМАРСКИЙ: Ну и в дополнение должен сказать, что держать фронт помогла в какой-то степени переброска этих войск…
Д. ЗАХАРОВ: Разделение сил.
В. ДЫМАРСКИЙ: А Сталин к этому времени подтянул на самые опасные участки фронта свежие силы, резервы, не будем еще забывать и об ополчении. Кстати говоря, я думаю, что об ополчении мы отдельную передачу сделаем.
Д. ЗАХАРОВ: Да, печальная история.
В. ДЫМАРСКИЙ: Отдельную передачу сделаем по истории ополчения и по судьбе ополченцев, которые были мобилизованы…
Д. ЗАХАРОВ: В таком количестве, в котором они не требовались на фронте на самом деле.
В. ДЫМАРСКИЙ: Да. И вот при изменении соотношения сил на Московском направлении действительно удалось удержать это и даже Фон Бок был вынужден эвакуироваться с так называемого Ельнинского выступа.
Д. ЗАХАРОВ: Ну да. Как бы учитывая, что силы были разделены между тем - как говорится, вода долбит камень не силой, но частым падением - то есть во всех боевых соприкосновениях с нашими войсками, естественно, силы немецких армий группы «Центр» и других таяли, такого восполнения демографического и материального, которые могли обеспечить мы, у них, естественно, не было, и когда они добежали до Москвы, они уже, собственно говоря, не располагали тем необходимым ресурсом человеческим и военно-техническим для того, чтобы завершить эту операцию.
В. ДЫМАРСКИЙ: Ну, бои на московском направлении, оборона Москвы - это тоже еще отдельная тема. До нее еще дойдем. Просто чтобы закончить с вопросом, который нам задал слушатель, еще одна цифра: к концу сентября группе армий «Центр» противостояли 2 миллиона советских солдат. Это только на одном направлении.
Д. ЗАХАРОВ: Это при тех потерях, которые к сентябрю были уже понесены нашей армией. Ну, надо сказать, что в 1941 году было отмобилизовано беспрецедентное количество людей. Их было отмобилизовано столько, что их было просто нечем вооружать и не во что одеть. 4,5 миллиона винтовок в резерве еще имелось, но отмобилизовано было столько, что…
В. ДЫМАРСКИЙ: И сколько было захвачено еще немцами, сколько потеряно, потому что в тех же сражениях за Вязьму и Брянск Бок окружил в этих двух котлах, уничтожил 81 советскую дивизию, в плен там попали - ну, это известные цифры - более 600 тысяч человек. И Красная армия потеряла в этих двух котлах примерно 1200 танков, 5,5 тысяч орудий. Это вообще цифры огромные.
Д. ЗАХАРОВ: И все это плюсовалось и плюсовалось.
В. ДЫМАРСКИЙ: Еще один вопрос: «В окружение в первые недели и месяцы войны попали те группировки наших войск, которые планировались как кулаки для возможного наступления, они готовились к наступлению и не готовились к обороне, это совершенно разные построения войск, поэтому их очень быстро и окружали». Ну, это довольно известная категория, концепция, тезис о том, что Красная армия готовилась к наступлению и не была готова к обороне.
Д. ЗАХАРОВ: Ну, Вермахт готовился к наступлению и не готовился к обороне.
В. ДЫМАРСКИЙ: Да, мы много раз об этом говорили, что называется, и да, и нет. С одной стороны, действительно, действия в обороне не были совершенно отработаны и, в общем, все сводилось к этим приказам «стоять насмерть» и «контратаковать». Это все, что могла тогда придумать Ставка.
Д. ЗАХАРОВ: В первые дни вообще «выдворить за пределы Советского Союза». Но, понимаешь, Виталий, это все равно как боксер, который научен только бить противника по лицу и не умеет защищать собственное лицо, вот приблизительно такая ситуация. Когда немцы оказывались в окружении, они почему-то собственное лицо старались защищать всеми возможными способами. И если вспомнить, опять вернуться к этому же Димянскому котлу, ну год, год с ними пытались что-то сделать и ничего в результате сделать не смогли. Они понесли там очень большие потери, но управление в котле не было утрачено, снабжение продолжалось и они воевали, да, очень кроваво, очень тяжело, но из котла все-таки вышли, как это ни обидно, может быть. Подготовка войск, целостность управления, отношения «человек - оружие» и «человек - исполнение команды» у них все-таки работало даже до последних дней войны.
В. ДЫМАРСКИЙ: Здесь еще приходят нам по пейджеру. Ну, это вопрос, конечно, потрясающий: «Скажите, генерал Гудериан кто по национальности - армянин или нет?». Гудериан пишется не с -ян на конце, он никакого отношения к Армении не имеет.
Д. ЗАХАРОВ: Гудериан все-таки немец.
В. ДЫМАРСКИЙ: «Почему перестали разыгрывать книги? Разыграйте книгу Съяновой». Хорошо, обещаем. У нас небольшой запас еще есть, мы его пока попридерживали, но в одной из ближайших передач…
Д. ЗАХАРОВ: Да, мы бы с удовольствием проиграли вам последнюю книгу Марка Солонина, но нам почему-то ее не привозят из издательства, потому что первый тираж разошелся молниеносно, а второй пока еще не подвезли.
В. ДЫМАРСКИЙ: Алексей из Москвы ставит два вопроса, конечно, совершенно разнокалиберных, я бы сказал. Первый вопрос: «Что случилось с пленными?». Алексей, они попали в плен. Самый простой ответ. А второй вопрос уже совсем из другой оперы: «Выйдут ли на аудионосителях программы?». Ну, пока такого проекта у нас тоже нет. Мы вообще еще не завершаем нашу программу, мы пока на поражениях, а скоро к победам перейдем.
Д. ЗАХАРОВ: Да. Что касается пленных, то как бы по официальной статистике свыше 5 миллионов человек, соответственно, их семьи - семьи «врагов народа», мы умножаем хотя бы на три человека…
В. ДЫМАРСКИЙ: Даже на два.
Д. ЗАХАРОВ: Нет, жена, ребенок, а до войны было, как правило, двое и больше детей.
В. ДЫМАРСКИЙ: Да, а как поступали с семьями пленных, мы сегодня уже говорили, какие были указания.
Д. ЗАХАРОВ: Соответственно, 15-20 миллионов человек в тылу, они оказались еще волею судеб «врагами народа». Потом, есть еще одна такая история, которая, как правило, обходится молчанием. Помимо пленных, помимо погибших непосредственно в ходе боевых действий были еще раненые. А, как известно, раненых применительно к числу убитых всегда намного больше. Точную статистику или точный алгоритм вывести невозможно, но если, условно говоря, убиты 3-4 человека, то раненых будет 10-15. Вот вопрос о том, какое было количество раненых, какое было количество инвалидов, лишившихся рук, ног, лишившихся возможности дееспособно трудиться после войны - эта статистика тоже никогда никем не освещалась, а количество таких людей с первых же дней войны, с первых же дней июня 1941 года росло и росло с очень большими темпами, потому что только вернувшихся в строй раненых в течение войны было порядка 10 миллионов. Но ведь огромное количество людей не вернулось в строй, потому что они были уже не способны воевать.
В. ДЫМАРСКИЙ: Николай нам пишет: «Похоже, у нас было две войны: первую мы с треском проиграли, вторую со скрипом выиграли. Потрясающе». Ну, наверное, действительно потрясающе в какой-то степени.
Д. ЗАХАРОВ: Ну, по крайней мере все-таки сумели к зиме 1941-го остановить и все-таки сумели к 1945-му победить. Уж какой ценой…
В. ДЫМАРСКИЙ: Об этом и разговор. Я бы хотел еще один вопрос в связи с котлами поднять и об одной еще вещи сказать. Я думаю, что существует одна проблема, связанная с этими котлами, и существует еще до сих пор - это огромное количество погибших, не захороненных, не установленных людей. Знаете, понятно, что у нас жертв было намного больше, чем в Европе, и европейцам, может быть, это было сделать легче, но тем не менее, я, например, знаю, в Голландии, маленькая страна, которая просто до последнего своего солдата, последнего человека определяла, идентифицировала и должна была знать, сколько у нее погибло людей и кто конкретно погиб. У нас до сих пор существует, особенно в местах этих котлов, где погибло безумное количество людей, существуют захоронения…
Д. ЗАХАРОВ: Массовые.
В. ДЫМАРСКИЙ: Я вам скажу так: по-моему, только в Смоленской области, если я не ошибаюсь, где-то под тысячу братских могил. Тысяча братских могил - сколько в каждой могиле захоронено? Что такое братская могила? Братская могила - это захороненные люди без имени, без звания, которые до сих пор где-то числятся без вести пропавшими. И, вообще, было одно время какое-то движение, следопыты…
Д. ЗАХАРОВ: Ну, оно и сейчас есть.
В. ДЫМАРСКИЙ: Оно и сейчас есть, но этих сил явно мало, с одной стороны. И, с другой стороны, одного любительства, одного энтузиазма здесь тоже не хватает. Должны быть, наверное, и раскрыты какие-то определенные архивы, списки, списки армий, списки личного состава войск для того, чтобы определить все-таки. Есть старая, добрая, ну, доброй ее не назовешь, но гуманная истина: война заканчивается только тогда, когда похоронен последний солдат.
Д. ЗАХАРОВ: Да, это абсолютно точно. И, ты понимаешь, ведь дело в том, что в начале войны книжек красноармейцев еще не было, они появились уже после того, как началась война. Вот этих тюбиков, в которых хранилась бумажечка, на которой было написано имя, фамилия, отчество, звание, они тоже были далеко не у всех солдат. Вот если как бы сравнивать с тем, что было у немцев, у немцев был «леденец», как на жаргоне немецких солдат это называлось. Это был металлический жетон, имевший форму леденца - эллипсовидную. Он был надпилен посередине и, соответственно, если военнослужащий погибал, переламывался, половина оставалась у него на шее, с его данными и с этими данными он хоронился, другая половина, соответственно, отправлялась в тыл и в дальнейшем она использовалась для ведения статистики и для того, чтобы передать в дальнейшем родственникам. Сейчас уже ни для кого не новость, что существуют металлические жетоны во всех армиях мира и в нашей в том числе, жетонов два - один, который остается на погибшем, второй, который уходит для статистики и в семью. У нас ничего подобного не было, то есть никто об этом не думал и особо не озадачивался вопросом, как же в случае гибели людей их потом сосчитать.
В. ДЫМАРСКИЙ: Ну, кстати, мы говорили в одной из наших программ об истории так называемого подвига Гастелло, когда просто перепутаны были люди. Это один из таких примеров.
Д. ЗАХАРОВ: Ну да, я предполагаю, что таких инцидентов могло быть огромное количество.
В. ДЫМАРСКИЙ: У нас остается еще немного времени, давайте включим телефоны. 783-90-25 Москва, 783-90-26 другие города. Здравствуйте.
СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер. Это Алексей Исаев. Вы передачу назвали, как моя книга, так что я не мог не послушать.
Д. ЗАХАРОВ: Ну, вы знаете, слово «котел» в русском языкознании существует несколько раньше, чем ваша книга.
СЛУШАТЕЛЬ: Тем не менее «котел» - это калька с «кессель» немецкого. У нас все же это окружение. Ну, ладно, не будем в это углубляться. Так вот, у меня вопросик такой. Немцы, когда попадали в тяжелую ситуацию, они тоже контрнаступали: пожалуйста, Манштейн - февраль-март 1943 года под Харьковым, 2-й танковый корпус СС, он действовал точно такими же методами, какими призывало действовать Красную армию. Почему же они неправильные? То же самое в 1945 году под Берлином.
Д. ЗАХАРОВ: Извините, а каков был результат действий Манштейна?
СЛУШАТЕЛЬ: Результат действий Манштейна - образование южного фланга Курской дуги, обратный захват Харькова и пауза оперативная на полгода.
Д. ЗАХАРОВ: А какой был результат наших контратак?
СЛУШАТЕЛЬ: Результат наших контратак - то, что план «Барбаросса» поплыл, что немцы были вынуждены разворачиваться, как вы сами сказали, на Питер и на Киев.
В. ДЫМАРСКИЙ: Спасибо.
Д. ЗАХАРОВ: Ну, знаете, я не вижу взаимосвязи между гибелью наших войск в котлах и разворотом на Киев или куда бы то ни было еще. Это было решение, собственно, принятое Гитлером и вопреки как бы командованию Вермахта, о чем можно говорить до бесконечности.
В. ДЫМАРСКИЙ: И Манштейн тот же, и Фон Бок, которого мы сегодня много упоминали, он был категорически против этого решения. Он подчинился ему, естественно, как офицер.
Д. ЗАХАРОВ: Ну да. А если говорить «вот, Манштейн попал в котел». Да, попал, да, прорвал, вышел. Наши попали в котел восемь раз. вышли? Нет, извините. Манштейн - молодец. Без комментариев.
В. ДЫМАРСКИЙ: Алло, слушаем вас.
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Иван Андреевич, Москва. Скажите, пожалуйста, будет ли в ваших чудесных передачах освещена деятельность немецко-диверсионных групп перед войной и в первые дни войны?
Д. ЗАХАРОВ: Спасибо за вопрос. Вы знаете, тема на самом деле очень большая, равно как и подготовка наших диверсионных групп и как бы ликвидация руководства этих групп в 1939-40 годах. Да, я думаю, что мы поднимем эту тему и, наверное, пригласим кого-то из историков, которые хорошо знают ее, потому что, естественно, диверсанты и «Абвера», и других немецких, как это принято сейчас называть, силовых структур внесли свою немалую лепту в достижение успеха немецких войск.
В. ДЫМАРСКИЙ: Спасибо вам за подсказку темы, потому что мы стараемся все охватить, но трудно объять необъятное. Вообще, в принципе, будем затрагивать еще очень и очень много тем. Мы даже, думаю, еще и не в середине пути, хотя приближаемся. Еще успеем один звонок.
СЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Александр, Санкт-Петербург. Вы здорово принижаете наши успехи, потому что трудно воевать с дураками. Цель войны Германией определена не была.
Д. ЗАХАРОВ: То есть?
СЛУШАТЕЛЬ: Ну так. Какая цель, вот объясните?
Д. ЗАХАРОВ: Цель войны Германии?
СЛУШАТЕЛЬ: Конечная цель окончания войны. Плюс ко всему, Германия пошла воевать с Советским Союзом, не переведя на военные рельсы экономику.
Д. ЗАХАРОВ: О, как.
СЛУШАТЕЛЬ: Плюс ко всему, не подготовленная к зиме.
Д. ЗАХАРОВ: Ну, с последним я соглашусь.
СЛУШАТЕЛЬ: И если мы так говорим, то вывод промышленности за Смоленск, очень много которой вывезли и построили потом, то, в общем-то, это все оправдывает. Главное было - продержаться до зимы. И Сталин тут… Ну, то что у нас людей не считают - это, извините.
В. ДЫМАРСКИЙ: Вот извиняем, и что?
Д. ЗАХАРОВ: Ну, из приведенных тезисов - да, немцы действительно не были готовы к зиме. Что касается перевода или неперевода немецкой экономики на военные рельсы - а, извините, как можно стабильно снабжать армию техникой, вооружениями и боеприпасами, если экономика на эти рельсы не переведена?
В. ДЫМАРСКИЙ: Вы еще не забывайте, что немцы начали войну не в июне 1941 года.
Д. ЗАХАРОВ: А в сентябре 1939-го.
В. ДЫМАРСКИЙ: Они, вообще-то, до этого практически два года уже воевали. И сказать, что страна не была переведена на военные рельсы и что у нее не было цели - ну, здесь, может быть, даже можно и согласиться в какой-то степени, хотя…
Д. ЗАХАРОВ: Я процитирую Елену Съянову: «Выйти на Урал, создать 22 тысячи концлагерей для населения Советского Союза».
В. ДЫМАРСКИЙ: Германию интересовали а) территория, б) экономические возможности в) и природные ресурсы.
Д. ЗАХАРОВ: Это точно так же, как если бы Сталин, допустим, сломал немецкую группировку в Польше в 1941 году, то воевать в Европе ему было бы просто уже не с кем. Соответственно, если бы Гитлер решил вопрос осенью 1941 года, то до Японии ему бы никто уже не мешал.
В. ДЫМАРСКИЙ: «Портретная галерея» Елены Съяновой, как обычно, в конце нашей программы, а мы еще успеем с вами попрощаться.
«ПОРТРЕТНАЯ ГАЛЕРЕЯ» ЕЛЕНЫ СЪЯНОВОЙ
История румынского фашизма напоминает мне историю гриба, выскочившего в неудачном месте. Крепенький и привлекательный в раннем детстве, он очень быстро зачервивел, размяк и оплыл бесформенной и омерзительной массой. Королевство Румыния возникло в 1858 году в результате объединения двух княжеств - Молдавии и Валахии. Однако только через двадцать лет получила от Турции независимость. После первой мировой это королевство нарастило свою территорию больше, чем в два раза, но покоя не было, потому что все окружение, кроме Польши, имело виды на румынские земли, а внутри страны постоянно конфликтовали национальные меньшинства. Что родится из подобного напряжения? Потребность объединяться. Румыния выбрала худший вид объединения - против внутреннего врага, которым были объявлены коммунисты и евреи. В 1927 году молодой человек по имени Корнелиу Кодряну провел претенциозное мероприятие - съезд, провозгласив рождение «Легиона Михаила-Архангела», причем сам библейский архистратиг был как бы зачислен в ряды этого региона с целью, цитирую, «руководить нами, защищать нас, сражаться на нашей стороне и привести нас к победе». Сам Кодряну говорил, что слышал голоса, как Жанна Д"Арк. Они ему и указали путь, по которому нужно вести народ к выздоровлению. В путь отправились в зеленых рубашках с серебряными крестами, клятвами, молитвами и всяческим язычеством в виде поклонения двум идолам - королю Стефану Великому и небесному архистратигу Апокалипсиса - Михаилу. Позже легион стали называть «Железной гвардией» и к концу 1933 года в нем уже состояло тридцать тысяч человек. Пропаганда, политические убийства, заявленный особый путь к созданию православного государства с опорой на свободные деревни - разаши. Кодряну постоянно повторял, что в румынском народе есть что-то дряхлое. Из этого умозаключения он выводил необходимость работы по созданию нового человека - требование обновления с упором на принцип жизненной силы, как один из трех составляющих суть всякого живого организма. Свой легион же он строил на принципе духа, в котором, как он считал, нет противоречий, как нет их между универсальной верой православного христианина и национальной идеей. По Кодряну, румынская церковь должна была стать частью обновленного государства. Дальнейшая история Капитанула Кодряну вкратце такова: после успешных для него выборов 1937 года в дело вмешался экзальтированный король Кароль II. Он объявил себя диктатором и распустил все партии и арестовал Кодряну. Потом заключил наивное соглашение с Гитлером о невмешательстве последнего во внутренние дела своей страны, после чего отдал приказ об убийстве Кодряну. И этим, по сути, подписал свое отречение, поскольку Гитлер считал Кодряну идеальным лидером для Румынии, и не Сима, не Антонеску этому идеалу соответствовать уже не смогли. Сейчас о личности Кодряну больше спорят в Западной Европе, чем на его родине. С одной стороны - герой Дакии, величественная фигура и образец жертвенности в ореоле святости. С другой - бандит, клерикал, недоучка, как всегда в таких спорах. У него есть поклонники и в России. Они называют себя «дикой охотой» и призывают к легионерской революции. На их сайте много звучных, страстных, втягивающих фраз, как всегда на таких сайтах. А, между прочим, «железногвардеец», боевой Капитанул Кодряну был еще и аккуратным автором теории национальных элит и механизмов их преемственности.
В. ДЫМАРСКИЙ: Подходит к концу наша программа, но здесь нам пришел один вопрос, на который мы тоже еще хотели ответить. Вадим, инженер, нас спрашивает: «А как, по вашему мнению, нас чему-нибудь научили наши поражения в Великой Отечественной войне и современная российская армия более выученная, чем советская армия времен 1941-42 года?».
Д. ЗАХАРОВ: Я бы сказал, что это очень хороший вопрос и, может быть, это вопрос, ради которого и делается сегодняшняя передача. Вспомните, если вы служили в армии, сколько вы стреляли, сколько ездили на танке и выполняли ваши основные профессиональные функции в ходе этой службы? Может быть тогда и найдете ответ.
В. ДЫМАРСКИЙ: Главное, чтобы не было, что история учит тому, что она ничему не учит.
Д. ЗАХАРОВ: Ну, к сожалению.
В. ДЫМАРСКИЙ: До следующей недели. Всего доброго.
Д. ЗАХАРОВ: До свидания.
В конце июля – начале августа 1941 года в районе украинского города Умань были окружены и почти полностью уничтожены 6-я и 12-я армии Южного фронта. Уманский "котел" стал одним из крупнейших поражений Красной Армии. В "котле" "сгорело" 6 советских корпусов и 17 дивизий, безвозвратные потери составили 18,5 тысяч человек, а более 100 тысяч красноармейцев попали в плен. Многие из них затем погибнут в глиняном карьере, лагере военнопленных, известном как "Уманская яма". В плену помимо двух командующих армиями – генерал-лейтенанта Музыченко и генерал-майора Понеделина (после войны расстрелянного по приговору Военной коллегии Верховного Суда) – оказались четыре командира корпусов и одиннадцать командиров дивизий. Битва под Уманью до сих пор остается одной из самых малоизученных страниц Великой Отечественной войны. Эта книга – уникальная хроника кровопролитного сражения, основанная на материалах не только советских, но и немецких архивов. Широкий круг документов Вермахта позволил автору взглянуть на трагическую историю окружения 6-й и 12-й армий глазами противника, показав, что немцы воспринимали бойцов Красной Армии как грозного и опасного врага. Архивы проливают свет как на роковые обстоятельства, которые привели к гибели двух советский армий, так и на подвиг тысяч оставшихся безымянными бойцов и командиров, своим мужеством задержавших продвижение немецких соединений на восток и таким образом сорвавших гитлеровский блицкриг.
На нашем сайте вы можете скачать книгу "Уманский «котел»: Трагедия 6-й и 12-й армий" Олег Нуждин бесплатно и без регистрации в формате fb2, rtf, epub, pdf, txt, читать книгу онлайн или купить книгу в интернет-магазине.
