На данной странице представлены жития святых, почитаемых Православной Церковью. В памятниках первоначальной христианской древности, до половины IV в. и даже до V в., как у восточных, так и у западных христиан слово святой - греч. ἅγιος, лат. sanctus - по мнению Мартиньи («Dictionnaire des antiquites») ещё не было усвоено так называемым ныне канонизованным святым, то есть ни апостолам, ни мученикам, ни вообще лицам, которые позже стали, под именем святых , предметом особого почитания церкви, а при упоминании их называли просто по имени, например, Павел (не прибавляя «апостол» или «святой»).
Римский календарь, изданный Бухером, а потом Рюинардом при его «Acta Sinсеrа», доводит список особо чествуемых в церкви лиц до IV в. включительно (до папы Либерия), при чём ни разу не даёт им названия sanctus. Лишь в календарях церкви карфагенской, в III-V вв., при поминовении умерших, особенно чтимых церковью, слово sanctus встречается часто.
Первый календарь, в котором постоянно встречается слово sanctus при имени того или иного особо чтимого церковного лица, это - календарь Полемия («Acta Sanctorum»; т. 1). В менее отдаленную эпоху это слово встречается иногда в мозаиках при изображении апостолов, но его ещё нет при изображении св. Иоанна Предтечи даже в 451 г., и встречается оно при имени Предтечи не раннее, как в 472 г., на изображении св. Агафии in Suburra, в Риме.
По исследованию Чиампи, оно встречается также при изображении Козьмы и Дамиана в 531 г. Слова sanctus и sanctissimus на мраморных погребеньях, бесспорно древних, имеют, по мнению Мартиньи, значение carissimus. Причина, по которой христиане древнейших времён избегали эпитетов: Sanctus, Sanctissimus, заключается, по мнению некоторых учёных, в том, что слово Sanctus часто употреблялось в надписях несомненно языческих, которым не хотели подражать христиане. На эпиграфических документах V в. встречается при именах, в некотором отдалении, одна буква S, которая может быть принята за начальную букву слова Sanctus, но также и за нач. букву слова Spectabilis. Вместо названия «святой » (лат. Sanctus) или вместе с ним часто стояло, при имени почитаемого церковью лица, другое название - dominus, domina.
Мартиньи склонен думать, что слова dominus и domina означали в древности специально «мученик и мученица». Из рассказов о погребении почивших христиан видно, что распоряжавшиеся погребением провозглашали: ad sanctos! ad sanctos! (или ad martyres, ad martyres), то есть приказывали нести умершего на специально христианское кладбище. Кроме обозначения личной святости или высокого благочестия лица, слово sanctus, (agioV;), как некогда в язычестве, прилагалось и в христианстве для обозначения, что то или иное лицо или место посвящено какому-либо священному служению. Христиане in согроге в древней церкви (напр. в посланиях апост. Павла) именовались святыми . В Евангелии святость, освящение представляются везде как свойство христианства, во всех его проявлениях: да святится имя твоё (Mф. VI, 9), отче святый, святи их во истине твоей (Иоан. XVII, II, 17).
Почитание и призывание святых
Православная церковь почитает праведников не как богов, а как верных слуг, угодников и друзей Бога; восхваляет их подвиги и дела, совершенные ими при помощи благодати Бога и во славу Бога, так что вся честь, воздаваемая святых , относится к величеству Божию, которому они благоугождали на земле своей жизнью; чествуют святых ежегодными воспоминаниями о них, всенародными празднествами, созиданием во имя их храмов)
Св. Писание решительно запрещает оказывать кому-либо Божеское поклонение и служение, кроме единого истинного Бога (Второе. VI, 13; Исвятых XLII, 8; Матф. IV, 10; 1 Тим. 1, 17), но вовсе не возбраняет воздавать надлежащее почтение (doulexa) верным слугам Бога, и притом так, чтобы вся честь относилась к Нему же единому, как «дивному во святых своих» (Псал. LXVII, 36).
Царь Давид взывал: «мне же зело честни быша друзи Твои, Боже» (Псал. CXXXVIII, 17); сыны пророческие торжественно «поклонились до земли верному рабу и другу» Божию - Елисею (4 Цар. II, 15). В Новом Завете сам Иисус Христос, подтвердив закон: «Господу Богу твоему поклоняйся, и Ему одному служи» (Матф. IV, 10), сказал ученикам своим: «вы друзья мои, если исполните то, что Я заповедую вам» (Иоан. XV, 14), и засвидетельствовал пред ними: «кто принимает вас, принимает Меня; а кто принимает Меня, принимает пославшего Меня» (Матф. X, 40), показывая, что честь, воздаваемая верным слугам Его и друзьям, относится к Нему самому, также и в Откровении устами Иоанна Богослова: "Побеждающему дам сесть со Мною на престоле Моем, как и Я победил и сел с Отцем Моим на престоле Его" (Апок. III, 21) .Апостол Павел также говорит: "Поминайте наставников ваших, которые проповедовали вам слово Божие, и, взирая на кончину их жизни, подражайте вере их" (Евр. XIII, 7).
О святых
Возникнув в христианской Церкви на первых же порах её. существования, вера в богоугодность и спасительность достодолжного чествования святых выразилась в установлении в память мучеников и других святых особых праздников, по примеру воскресного и других праздничных дней, с совершением соответствующих молитвословий и литургии (свидетельства Тертуллиана и св. Киприана; Постановления апостол. кн. VI, гл. 30; кн. VIII, гл. 33). Начиная с IV в. везде открыто и торжественно происходит чествование святых, узаконенное двумя поместными соборами того же века: гангрским и лаодикийским. Вместе с тем развивается и определяется самое учение о почитании святых (Ефрем Сирин, Василий Великий, Григорий Нисский, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст). Способствовало этому появление разных еретических лжеучений.
Были, например, еретики, которые не только чествовали Богоматерь подобающим ей почитанием, как святейшей всех святых, но и воздавали ей божеские почести, поклонялись и служили ей наравне с Богом. Это вызвало св. Епифания как на обличение заблуждающихся, так и на выяснение истинного церковного учения о почитании святых. В начале V века появились еретики которые стали упрекать церковь в том, что будто бы ею допускается божеское чествование святых с таким же поклонением им и служением, и этим восстанавливается древнеязыческое идолопоклонство и ниспровергается вера в истинного Бога, которому одному нужно поклоняться и служить. Во главе этого рода лжеучителей, состоявших по преимуществу из евномиан и манихеев, стал испанец Вигилянций. Против него выступили блаж. Иероним и Августин.
Вера в обязательность и спасительность достододжного чествования святых неизменно сохранялась в церкви и в последующие века; подтверждением чему служат свидетельства как отдельных пастырей церкви (Сальвиан, Кирилл Александрийский, Григорий Великий, Иоанн Дамаскин), так и целых соборов - поместного карфагенского (419−426) и в особенности седьмого вселенского (никейского II). Противниками этого учения в средние века являются альбигойцы, павликиане, богомилы, вальденсы и виклефиты, в новейшие века - вообще протестанты.
Почитая святых, как верных слуг, угодников и друзей Божих, церковь, вместе с тем, призывает их в молитвах, не как богов каких, могущих помогать нам своей собственной силой, а как предстателей наших пред Богом, единым источником и раздаятелем всех даров и милостей тварям (Иак. 1, 17) и ходатаев наших, имеющих силу ходатайства от Христа, который «един (есть)» в собственном смысле и самостоятельный «посредник между Богом и человеками, предавший Себя для искупления всех» (1 Тим. II, 5−6)
Начало молитвенного призывания святых видно ещё в церкви ветхозаветной: царь Давид взывал к Богу: «Господи, Боже Авраама, Исаака и Израиля, отцов наших» (1 Парал. XXIX, 18). Апостол Иаков преподает верующим заповедь молиться друг за друга и к этому прибавляет: «много может усиленная молитва праведного» (Так. V, 16). Апостол Пётр обещал верующим и после своей смерти не прерывать попечения о них (2 Пётр. 1, 15). Апостол Иоанн засвидетельствовал, что святые возносят свои на небе молитвы пред Агнцем Божим, помня в них и о сочленах своих в церкви воинствующей (см. Апокал. V, 8; VIII, 3−4).
На основании Свящ. Писания и вместе свящ. предания, церковь всегда учила призывать святых, с полной уверенностью в их предстательстве за нас перед Богом. Это учение и верование церкви содержится во всех древнейших литургиях, например апостола Иакова и иерусалимской церкви, появившиеся в IV в. и вошедшие в церковнобогослужебную жизнь чины литургии св. Василия Великого и Иоанна Златоуста ясно доказывают, что призывание святых в это время было явлением всеобщим. На седьмом вселенском соборе отцы, рассуждая о почитании и призвании святых, между прочим, постановили: «кто не исповедует, что все святые…. досточтимы пред очами Божиими…. и не просит молитв у них, как у имеющих, согласно церковному преданию, дерзновение ходатайствовать о Мире, - анафема».
Учение о призывании святых сохранилось и доныне сохраняется в отделившихся издревле от вселенской церкви христианских обществах, как то: несторианском, абиссинском, коптском и армянском.Противниками этого учения явились выделившиеся из западной церкви в средние века рационалистические и мистические секты. Лютер отверг почитание и призывание святых на том, главным образом, основании, что видел в них своего рода посредников между Богом и верующими, каковое посредство исключалось его личной, непосредственной верой. Ему казалось, что даже и прославленные святых своим посредством будут отдалять верующих от Христа, подобно тому, как здесь на земле отдаляют их от Него члены церковной иерархии. Поэтому он настаивал на мысли, что почитание святых является унижением заслуг Иисуса Христа, как единственного ходатая между Богом и людьми. святых, по мнению Лютера - это только замечательные исторические лица, о которых нужно вспоминать с благоговением, говорить с уважением, но к которым нельзя обращаться с молитвой.
Святые в православии
Cвятые, размещённые в небесах по ликам святости (икона «Страшный суд», Польша, XVII в.) Во все времена православное учение сочетало в себе две принципиальных особенностей духовной жизни, во-первых, это постоянное стремление к святости, к безгрешной жизни: "Всякий, рожденный от Бога, не делает греха... он не может грешить, потому что рожден от Бога" (1 Ин. 3, 9), с другой стороны это осознание своеё греховности и упование только на милость Божию в деле своего спасения: "Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное" (Мф. 5, 3), "Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию" (Мф. 9, 13).
Это сочетание выражается, к примеру словами Апостола Павла "Мне, наименьшему из всех святых, дана благодать сия..."(Еф. 3, 8) - фраза, в которой сочетается и осознание призвания всех верующих во Христа к святости и в то же время уничижение самого Первоверховного Апостола, встречающееся ещё к примеру, в 1 Кор. 15, 8-9: "...а после всех явился и мне, как некоему извергу. Ибо я наименьший из Апостолов, и недостоин называться Апостолом, потому что гнал церковь Божию". Так или иначе стремление к святости - это естественное стремление каждого православного христианина. Апостолу Иоанну Богослову было открыто, что «теплохладные» христиане будут извержены из уст Божиих (Откр. 3,15-16)
Апостол Павел в своих посланиях называет всех членов Церкви святыми, в том числе адресуя их "призванным святым" (Кор., 1, 2; Рим. 1,7) или просто "святым" (Ефесвятых 1,1; Фил. 1,1; Кол. 1,1) а Апостол Пётр говорит христианам: "вы - род избранный, царственное священство, народ святой, люди, взятые в удел" (1 Пет. 2, 9). В то же время святость в православии это не статус, а как бы состояние человеческого духа: "не придет Царствие Божие приметным образом, и не скажут: вот, оно здесь, или: вот, там. Ибо вот, Царствие Божие внутрь вас есть" (Лк. 17, 20-21), "будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный" (Мф. 5, 48).
В целом же святость в Православии имеет синонимичные аналоги, слова Богообщение и Боговидение. Они основываются на православном учении о том, что Святые в Царствии небесном постоянно находятся в общении с самим Богом и иллюстрируется, к примеру, такими словами из Писания:
"И говорил Господь с Моисеем лицем к лицу, как бы говорил кто с другом своим" (Исх, 33, 11)
"Одного просил я у Господа, того только ищу, чтобы пребывать мне в доме Господнем во все дни жизни моей, созерцать красоту Господню и посещать [святый] храм Его" (Псвятых 26, 4)
"Филипп сказал Ему: Господи! покажи нам Отца, и довольно для нас" (Ин. 14, 8)
"Кто имеет заповеди Мои и соблюдает их, тот любит Меня; а кто любит Меня, тот возлюблен будет Отцем Моим; и Я возлюблю его и явлюсь ему Сам" (Ин. 14, 21)
"но Я увижу вас опять, и возрадуется сердце ваше, и радости вашей никто не отнимет у вас; и в тот день вы не спросите Меня ни о чем" (Ин. 16, 22-23)
"наше общение - с Отцем и Сыном Его, Иисусом Христом" (1 Ин. 1, 3)
Во время чинопоследования православного отпевания Церковь (по древнему обычаю) многократно упрашивает Бога причислить умершего к лику святых: «Со святыми упокой Христе душу усопшего раба твоего!». Те же самые слова поются во время прославление святого перед пением величания уже как новому святому.
В православии по лику святости различают следующих святых:
Апостолы - ученики Христа
святители - святые архиереи (епископы)
преподобные - постники, отшельники и т.п., как правило, монахи
блаженные - Христа ради юродивые
мученики
страстотерпцы (пострадавшие от нечестивых единоверцев)
новомученики (пострадавшие за веру в годы гонений на религию в XX веке)
священномученики
преподобномученики
преподобноисповедники
исповедники
равноапостольные (крестители) и др.
святые праведные
из Ветхого Завета:
Особое место среди православных святых занимает Пресвятая Богородица!
Святость - это состояние переживаемое верующим по слову Апостола Иакова "Приблизьтесь к Богу, и приблизится к вам" (Иак. 4, 8). Но также сказано "Вы - свет мира. Не может укрыться город, стоящий на верху горы" (Мф. 5, 14). Таким образом с одной стороны единственным сердцеведцем знающим угодников своих является сам Господь. Но Он Сам прославляет святых своих чудесами: даром языков (в первые века), пророчествований, исцелений, чудотворений при жизни, нетленными мощами, исцелений по молитвам святому.
Чудеса не являются обязательным условием почитания, по слову Апостола Павла о высшем даре: "Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится" (1 Кор. 13, 8) -, но являются как бы указанием самого Господа на почитание его верного служителя. Например как описано сразу после прославдлении Святителя Московского Ионы об исцелении одной женщины:
Приведённая во храм, она усердно молилась пред чудотворными иконами, Владимирской и Великогорецкой, но не получила желаемого; припадала потом ко гробу чудотворца Петра и много скорбела, что труд её был напрасен; тогда послышался ей таинственный голос: «Иди ко гробу Ионы, чудотворца». «Не знаю, Господи, где он» - смиренно отвечала слепая, и, когда привели её к честной раке, стала осязать её руками с тёплою молитвой о прозрении, но как только приникла к мощам, чтобы приложиться, почувствовала как бы тёплое дуновение из уст святительских, прямо в очи свои, и в ту же минуту прозрела.
Православные церкви признают святыми, как правило, только православных или христиан, живших до разделения церквей. Впрочем, существуют исключения, например, в 1981 году собор РПЦЗ причислил к лику святых всех слуг царской семьи, погибших вместе с ними в Ипатьевском доме, в том числе католиков и протестантов.
Митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий, член Священного Синода, председатель Синодальной комиссии по канонизации святых Русской Православной Церкви:
Основными критериями канонизации общецерковных и местночтимых подвижников веры в Русской Православной Церкви являются праведное житие, безукоризненная православная вера, народное почитание, чудотворения, и если таковые есть, нетленные мощи.
Выделить более «авторитетных» и менее «авторитетных» святых невозможно, но в православной русской традиции, особенно среди мирян, наиболее чтимыми святыми являются Иоанн Креститель, Николай Чудотворец (Николай Угодник), Сергий Радонежский, Серафим Саровский, Александр Невский, князь Владимир а также местночтимые святые.
Жития святых
Древняя письменная литература делится на светскую и церковную. Последняя особое распространение и развитие получила после того, как христианство стало занимать все более прочные позиции среди других мировых религий.
Жанры религиозной литературы
Древняя Русь обретала свою письменность вместе с которые были привезены из Византии греческими священниками. Да и первая славянская азбука, как вы знаете, была разработана солунскими братьями, Кириллом и Мефодием. Поэтому именно церковные тексты стали тем по которому наши предки постигали книжную премудрость. К жанрам древней религиозной литературы относились псалмы, жития, молитвы и проповеди, церковные легенды, поучение и повесть. Некоторые из них, например повесть, впоследствии трансформировались в жанры светских произведений. Другие же остались строго в церковных рамках. Давайте разберемся, что такое житие. Определение понятия следующее: это произведения, посвященные описанию жизни и деяний святых. Речь не идет только об апостолах, продолживших проповедническую деятельность Христа после его смерти. Героями житийных текстов становились мученики, прославившиеся высоконравственным поведением и пострадавшие за веру.
Характерные признаки жития как жанра
Отсюда следует первый отличительный признак того, что такое житие. Определение включало в себя некоторое уточнение: во-первых, оно составлялось о реальном человеке. Автор произведения должен был придерживаться рамок настоящей биографии, но обращать внимание именно на те факты, которые бы указывали на особую святость, избранность и подвижничество святого. Во-вторых, что такое житие (определение): это рассказ, составленный для прославления святого в назидание всем верующим и неверующим, дабы они вдохновлялись положительным примером.
Обязательной частью повествования были сообщения о чудесной силе, которой Бог наделял самых верных своих служителей. Благодаря Божьей милости, они могли исцелять, поддерживать страждущих, совершать подвиг смирения и подвижничества. Так авторами рисовался образ идеального человека, но, вследствие этого, многие биографические сведения, подробности частной жизни опускались. И, наконец, ещё одна отличительная черта жанра: стиль и язык. Здесь много обращений, слов и выражений с библейской символикой.
Исходя из вышесказанного, что такое житие? Определение можно сформулировать так: это древний жанр письменной литературы (в отличие от устного народного творчества) на религиозную тему, прославляющий деяния христианских святых и мучеников.
Жития преподобных
Житийные произведения долгое время были самыми популярными в древней Руси. Писались они по строгим канонам и, по сути, раскрывали смысл человеческой жизни. Одним из самых ярких образцов жанра является «Житие преподобного Сергия Радонежского», изложенное Епифанием Премудрым. Тут есть все, что должно быть в этого типа: герой происходит из благочестивой семьи праведников, послушных воле Господней. Божий промысел, вера и молитвы поддерживают героя с детства. Он кротко переносит испытания и уповает только на Божью милость. Осознав важность веры, свою сознательную жизнь герой проводит в духовных трудах, не заботясь о материальной стороне бытия. Основу его существования составляют посты, молитвы, укрощение плоти, борьба с нечистым, аскетизм. Жития подчеркивали, что их персонажи не боялись смерти, исподволь готовились к ней и принимали свой уход с радостью, так как это позволяло их душам встретиться с Богом и ангелами. Заканчивалось произведение, как и начиналось, славословием и восхвалением Господа, Христа и Духа Святого, а также самого праведника - преподобного.
Перечень житийных произведений русской литературы
Перу русских авторов принадлежит около 156 текстов, относящихся к жанру жития. Первые из них связаны с именами князей Бориса и Глеба, предательски убитых своим же братом. Они же стали и первыми русскими христианскими мучениками-страстотерпцами, канонизированными православной церковью и считающимися заступниками государства. Далее были созданы жития князя Владимира, Александра Невского, Дмитрия Донского и многих других видных представителей земли русской. Особое место в этом ряду занимает жизнеописание протопопа Аввакума - непокорного вождя старообрядчества, написанное им самим во время пребывания в Пустозерском остроге (17 век). По сути, это первая автобиография, рождение нового
Жития святых
Житие (биос (греч.), vita (лат.)) - жизнеописания святых . Житие создавалось после смерти святого, но не всегда после формальной канонизации. Для жития характерны строгие содержательные и структурные ограничения (канон , литературный этикет), сильно отличающий их от светских биографий. Изучением житий занимается наука агиография .
Более обширна литература «Житий святых» второго рода - преподобных и других. Древнейший сборник таких сказаний - Дорофея, еп. Тирского (†362), - сказание о 70-ти апостолах. Из других особенно замечательны: «Жития честных монахов» патриарха александрийского Тимофея († 385 г.); затем следуют сборники Палладия, Лавсаик («Historia Lausaica, s. paradisus de vitis patrum»; подлинный текст в изд. Рената Лаврентия, «Historia ch r istiana veterum Patrum» , а также в «Opera Maursii», Флоренция , , т. VIII ; есть и русский перевод, ); Феодорита Киррского () - «Φιλόθεος ιστορία» (в названном изд. Рената, а также в полных собраниях сочинений Феодорита; в русск. переводе - в «Творениях св. Отцов», изд. Московской дух. академии и ранее отдельно); Иоанна Мосха (Λειμωνάριον, в «Vitae patrum» Росвейга, Антв., , т. X; рус. изд. - «Лимонарь , сиречь цветник», М., ). На Западе главными писателями этого рода в патриотический период были Руфин Аквилейский («Vitae patrum s. historiae eremiticae»); Иоанн Кассиан («Collationes patrum in Scythia»); Григорий, еписк. Турский († 594), написавший ряд агиографических сочинений («Gloria martyrum», «Gloria confessorum», «Vitae patrum»), Григорий Двоеслов («Dialogi» - рус. перев. «Собеседование о Ж. италийских отцов» в «Православном собеседнике»; см. исследов. об этом А. Пономарева, СПб., г.) и др.
С IX в. в литературе «Жития святых» появилась новая черта - тенденциозное (нравоучительное, отчасти политически-общественное) направление, украшавшее рассказ о святом вымыслами фантазии. В ряду таких агиографов первое место занимает Симеон Метафраст , сановник Византийского двора, живший, по одним, в IX, по другим в Х или XII в. Он издал 681 г. « Жития святых», составляющие самый распространенный первоисточник для последующих писателей этого рода не только на Востоке, но и на Западе (Яков Ворагинский , архиеп. Генуэзский, † - «Legenda aurea sanctorum », и Пётр Наталибус, † - "Catalogus Sanctoru m "). Последующие издания принимают направление более критическое: Бонина Момбриция, «Legendarium s. acta sanctorum» (); Алоизия Липпомана, еп. Веронского, «Vitae sanctorum» (1551-1560); Лаврентия Сурия, кельнского картезианца, «Vitae sanctorum orientis et occidentis» (); Георгия Вицелла, «Hagiologium s. de sanctis ecclesiae»; Амвросия Флакка, «Fastorum sanctorum libri XII»;Рената Лаврентия де ля Барр - «Historia christiana veterum patrum»; Ц. Барония, «Annales ecclesiast.»; Росвейда - «Vitae patrum»; Радера, «Viridarium sanctorum ex minaeis graccis» (). Наконец выступает с своей деятельностью знаменитый антверпенский иезуит Болланд; в г. он издал в Антверпене 1-й том «Acta Sanctorum ». В течение 130 лет болландистами было издано 49 томов, содержащих «Жития святых» с 1 января по 7 октября ; к г. появилось ещё два тома. В г. институт болландистов был закрыт.
Спустя три года предприятие было снова возобновлено, и в г. появился ещё новый том. При завоевании Бельгии французами монастырь болландистов был продан, а сами они с своими коллекциями перешли в Вестфалию и после Реставрации издали ещё шесть томов. Последние работы значительно уступают в достоинстве трудам первых болландистов как по обширности эрудиции, так и вследствие отсутствия строгой критики. Упомянутый выше «Martyrologium» Мюллера представляет хорошее сокращение издания болландистов и может служить справочной книгой к нему. Полный указатель к этому изданию составил Потаст («Bibliotheca historia medii aevi», Б., ). Все жития святых, известные с отдельными заглавиями, исчислены у Фабриция в «Bibliotheca Graeca», Гамб., 1705-1718; второе издание Гамб., 1798-1809). Отдельные лица на Западе продолжали издание житий святых одновременно с корпорацией болландистов. Из них заслуживают упоминания: аббат Коммануэль, «Nouvelles vies de saints pour tous le jours» (); Балье, «Vie des saints» (работа строго-критическая), Арно д’Андили, «Les vies des pè res des déserts d’Orient» (). В ряду новейших западных изданий «Житий святых» заслуживает внимания сочин. Штадлера и Гейма, написанное в словарной форме: «Heiligen Lexicon», ( сл.).
Много Ж. находится в сборниках смешанного содержания, каковы прологи, синаксари, минеи , патерики. Прологом назыв. книга, содержащая в себе жития святых, вместе с указаниями относительно празднований в честь их. У греков эти сборники назыв. синаксарями. Самый древний из них - анонимный синаксарь в рукоп. еп. Порфирия Успенского г.; затем следует синаксарь императора Василия - относящийся к X стол.; текст первой части его издан в г. Уггелем в VI томе его «Italia sacra»; вторая часть найдена позже болландистами (описание её см. в «Месяцеслове» архиеп. Сергия, I, 216). Другие древнейшие прологи: Петров - в рукоп. еп. Порфирия - содержит в себе памяти святых на все дни года, кроме 2-7 и 24-27 дней марта; Клеромонтанский (иначе Сигмунтов), почти сходный с Петровым, содержит в себе памяти святых за целый год. Наши русские прологи - переделки синаксаря императора Василия с некоторыми дополнениями (см. проф. Н. И. Петрова «О происхождении и составе славяно-русского печатного пролога», Киев , ). Минеи суть сборники пространных сказаний о святых и праздниках, расположенных, по месяцам. Они бывают служебные и Минеи-Четьи : в первых имеют значение для жизнеописаний святых обозначения имен авторов над песнопениями. Минеи рукописные содержат больше сведений о святых, чем печатные (подробнее о значении этих миней см. в «Месяцеслов» еп. Сергия, I,150).
Эти «минеи месячные», или служебные, были первыми сборниками «житий святых», сделавшимися известными на Руси при самом принятии ею христианства и введении богослужения; за ними следуют греческие прологи или синаксари. В домонгольский период в русской церкви существовал уже полный круг миней, прологов и синаксарей. Затем в русской литературе появляются патерики - специальные сборники житий святых. В рукописях известны переводные патерики: синайский («Лимонарь» Мосха), азбучный, скитский (несколько видов; см. опис. ркп. Ундольского и Царского), египетский (Лавсаик Палладия). По образцу этих патериков восточных в России составлен «Патерик Киево-Печерский», начало которому положено Симоном, еп. Владимирским, и киево-печерским иноком Поликарпом. Наконец, последний общий источник для житий святых всей церкви составляют календари и месяцесловы. Зачатки календарей относятся к самым первым временам церкви, как видно из биографических сведений о св. Игнатии († 107 г.), Поликарпе († 167), Киприане († 258). Из свидетельства Астерия Амасийского († 410) видно, что в IV в. они были настолько полны, что содержали в себе имена на все дни года. Месяцесловы при Евангелиях и апостолах делятся на три рода: восточного происхождения, древнеитальянские и сицилийские и славянские. Из последних древнейший - при Остромировом Евангелии (XII в.). За ними следуют месяцесловы: Ассемани при глаголитском Евангелии, находящемся в Ватиканской б-ке, и Саввин, изд. Срезневским в г. Сюда же относятся краткие записи о святых при церковных уставах иерусалимском, студийском и константинопольском. Святцы - те же календари, но подробности рассказа приближаются к синаксарям и существуют отдельно от Евангелий и уставов.
Древнерусская литература житий святых собственно русских начинается жизнеописаниями отдельных святых. Образцом, по которому составлялись русские «жития», служили жития греческие типа Метафраста, то есть имевшие задачей «похвалу» святому, причём недостаток сведений (наприм. о первых годах жизни святых) восполнялся общими местами и риторическими разглагольствованиями. Ряд чудес святого - необходимая составная часть Ж. В рассказе о самой жизни и подвигах святых часто вовсе не видно черт индивидуальности. Исключения из общего характера первоначальных русских «житий» до XV в. составляют (по мнению проф. Голубинского) лишь самые первые по времени Ж., « св. Бориса и Глеба» и «Феодосия Печерского», составленные преп. Нестором, Ж. Леонтия Ростовского (которое Ключевский относит ко времени до г.) и Ж., появившиеся в Ростовской области в XII и XIII вв. , представляющие безыскусственный простой рассказ, тогда как столь же древние Ж. Смоленской области («Ж. св. Авраамия» и др.) относятся к византийскому типу жизнеописаний. В XV в. ряд составителей Ж. начинает митроп. Киприан , написавший Ж. митроп. Петра (в новой редакции) и несколько Ж. русских святых, вошедших в состав его «Степенной книги» (если эта книга действительно им составлена).
С биографией и деятельностью второго русского агиографа, Пахомия Логофета, подробно знакомит исследование проф. Ключевского «Древнерусские Жития святых, как исторический источник», М., ). Он составил Ж. и службу св. Сергию, Ж. и службу преп. Никону, Ж. св. Кирилла Белозерского, слово о перенесении мощей св. Петра и службу ему; ему же, по мнению Ключевского, принадлежат Ж. св. новгородских архиепископов Моисея и Иоанна; всего им написано 10 житий, 6 сказаний, 18 канонов и 4 похвальных слова святым. Пахомий пользовался большой известностью у современников и потомства и был образцом для других составителей Ж. Не менее знаменит как составитель Ж. Епифаний Премудрый , живший сначала в одном монастыре с св. Стефаном Пермским, а потом в монастыре Сергия, - написавший Ж. обоих этих святых. Он хорошо знал Св. Писание, греческие хронографы , палею , летвицу, патерики. У него ещё более витийства, чем у Пахомия. Продолжатели этих трёх писателей вносят в свои труды новую черту - автобиографическую, так что по «житиям», ими составленным, всегда можно узнать автора. Из городских центров дело русской агиографии переходит в XVI в. в пустыни и отдаленные от культурных центров местности в XVI в. Авторы этих Ж. не ограничивались фактами жизни святого и панегириком ему, а старались знакомить с церковными, общественными и государственными условиями, среди которых возникала и развивалась деятельность святого. Ж. этого времени являются, таким образом, ценными первоисточниками культурной и бытовой истории Древней Руси.
Автора, жившего в Руси Московской, всегда можно отличить по тенденции от автора Новгородской, Псковской и Ростовской области. Новую эпоху в истории русских Ж. составляет деятельность всероссийского митрополита Макария. Его время было особенно обильно новыми «житиями» русских святых, что объясняется, с одной стороны, усиленной деятельностью этого митрополита по канонизации святых, а с другой - составленными им «великими Минеями-Четьими». Минеи эти, в которые внесены почти все имевшиеся к тому времени русские Ж., известны в двух редакциях: Софийской (рукопись СПб. дух. акд.) и более полной - Московского собора г. Изданием этого грандиозного труда занята Археографическая комиссия, успевшая пока, трудами И. И. Савваитова и М. О. Кояловича, издать лишь несколько томов, обнимающих месяцы сентябрь и октябрь. Столетием позже Макария, в 1627-1632 гг., появились Минеи-Четьи монаха Троице-Сергиева монастыря Германа Тулупова, а в 1646-1654 гг. - Минеи-Четьи священника Сергиева Посада Иоанна Милютина.
Эти два сборника отличаются от Макариева тем, что в них вошли почти исключительно Ж. и сказания о русских святых. Тулупов вносил в свой сборник все, что находил по части русской агиографии, целиком; Милютин, пользуясь трудами Тулупова, сокращал и переделывал имевшиеся у него под руками Ж., опуская из них предисловия, а также похвальные слова. Чем Макарий был для Руси Северной, Московской, тем хотели быть киево-печерские архимандриты - Иннокентий Гизель и Варлаам Ясинский - для Руси южной, выполняя мысль киевского митрополита Петра Могилы и отчасти пользуясь собранными им материалами. Но политические смуты того времени помешали осуществиться этому предприятию. Ясинский, впрочем, привлёк к этому делу св. Димитрия , впоследствии митрополита Ростовского, который, трудясь в течение 20 лет над переработкой Метафраста, великих Четьих-Миней Макария и других пособий, составил Четьи-Минеи , содержащие в себе Ж. не южно-русских только святых, опущенных в Минеях Макария, но святых всей церкви. Патриарх Иоаким с недоверием отнесся к труду Димитрия, заметив в нём следы католического учения о непорочности зачатия Богоматери; но недоразумения были устранены, и труд Димитрия был окончен.
В первый раз изданы Четьи-Минеи св. Димитрия в 1711-1718 гг. В г. Синод поручил киево-печерскому архим. Тимофею Щербацкому пересмотр и исправление труда Димитрия; поручение это после смерти Тимофея докончили архим. Иосиф Миткевич и иеродиакон Никодим, и в исправленном виде Четьи-Минеи были изданы в г. Ж. святых в Четьях-Минеях Димитрия расположены в порядке календаря: по примеру Макария здесь находятся также синаксари на праздники, поучительные слова на события жизни святого или историю праздника, принадлежащие древним отцам церкви, а отчасти составленные самим Димитрием, исторические рассуждения в начале каждой четверти издания - о первенстве марта месяца в году, о индикте, о древнейшем эллино-римском календаре. Источники, какими пользовался автор, видны из списка «учителей, писателей, историков», приложенного перед первой и второй частями, и из цитат в отдельных случаях (чаще всего встречается Метафраст). Многие статьи составляют лишь перевод греческого Ж. или повторение с исправлением языка Ж. древнерусского. В Четьях-Минеях есть и историческая критика, но вообще значение их не научное, а церковное: написанные художественной церковно-славянской речью, они составляют доселе любимое чтение для благочестивого люда, ищущего в «Ж. святых» религиозного назидания (подробнее оценку Четьих-Миней см. в сочинении В. Нечаева, исправленном А. В. Горским, - «Св. Димитрий Ростовский», М., , и И. А. Шляпкина - «Св. Димитрий», СПб., ). Всех отдельных Ж. древнерусских святых, вошедших и не вошедших в исчисленные сборники, насчитывается 156. В нынешнем столетии явился ряд пересказов и переработок Четьих-Миней св. Димитрия: «Избранные Жития святых, кратко изложенные по руководству Четьих-Миней» (1860-68); А. Н. Муравьева, «Жития святых российской церкви, также Иверских и Славянских» (); Филарета, архиеп. Черниговского, «Русские святые»; «Словарь исторический о святых российской церкви» (1836-60); Протопопова, «Жития святых» (М., ) и пр.
Более или менее самостоятельные издания Жития святых - Филарета, архиеп. Черниговского: а) «Историческое учение об отцах церкви» ( , новое изд. ), б) «Исторический обзор песнопевцев» (), в) «Святые южных славян» () и г) «Св. подвижницы Восточной церкви» (); «Афонский патерик» (1860-63); «Вышний покров над Афоном» (); «Подвижники благочестия на Синайской горе» (); И. Крылова, «Жития святых апостолов и сказания о семидесяти учениках Христовых» (М., ); «Достопамятные сказания о жизни св. блаженных отцов» (перев. с греческого, ); архим. Игнатия, «Краткие жизнеописания русских святых» (); Иосселиани , «Жития святых грузинской церкви» (); М. Сабинина, «Полное жизнеописание святых грузинских» (СПб., 1871-73).
См. также
Wikimedia Foundation . 2010 .
Смотреть что такое "Жития святых" в других словарях:
Жизнеописания духовных и светских лиц, канонизированных христианской церковью. Кроме биографических материалов жития святых включают молитвы, поучения и т. п. Изучаются как исторические, литературные и лингвистические источники. В Римской империи … Энциклопедический словарь
Жития святых - повествования о почитаемых церковью святых; самый распространенный жанр др. рус. литры. Ж. С. отличаются от биографий присущей им религ. целью содержат призыв к подражанию и подвижничеству и раскрывают божеств. силу, действующую в описываемых… … Российский гуманитарный энциклопедический словарь
Произведения, содержащие жизнеописания представителей и проводников христианской религиозной системы, мучеников и исповедников, аскетов, главным образом из среды монахов. Термин «Ж. с.» болгарский. Т. к. христианство не было однородно по составу … Литературная энциклопедия
ЧТЕНИЕ ЖИТИЙ СВЯТЫХ
Не вдавайтесь в многотрудное чтение, это совсем не полезно. Самым поучительным чтением являются Жития святых; здесь не дается теоретических знаний, но представляются живые примеры подражания Христу Спасителю. Святые да будут вашими наставниками, не имейте других учителей, чтобы не смущаться духом, особенно таких, которые стараются отвлечь от Православной Церкви, бегайте от таких наставников.
Например, чтение Житий святых. Когда мы их читаем, хотя бы житие св. вмчц. Екатерины, то Святая начинает молиться за такого человека пред престолом Божиим, а молитва святых, конечно, немаловажна. Может быть, какая-нибудь душа была на краю погибели, но читая Жития святых, она привлекла их молитву за себя и была спасена. Приобретите эти книги: они уж не так дорого стоят, на другие и больше выходит, а благодаря чтению их мы приобретаем огромную пользу.
Научиться бороться со своими страстями очень важно и даже необходимо. Лучшим руководством в этом будет для вас чтение Житий святых. Мир давно уже его оставил, но не сообразуйтесь с миром, и это чтение много утешит вас. В Житиях святых вы найдете указания, как вести брань с духом злобы и остаться победителем. Да поможет вам Господь.
Вам я всегда советовал и советую читать Жития святых, и вы найдете в этом чтении великое утешение. Ваши скорби покажутся вам ничтожными по сравнению с теми, что претерпевали святые. Читая Жития святых, у вас явится желание, по возможности, подражать им. Вам захочется молиться и просить у Господа помощи, и Господь поможет.
В миру чтения Жития святых, а в особенности на славянском языке, совсем оставили; вы же не сообразуйтесь с обычаями века сего, а занимайтесь этим спасительным чтением.
Монашество... сколько раз у нас заходила речь о нем, а всегда я советую, если уж самим не вступать в монастырь, то, по крайней мере, читать описания жизни святых монахов и преподобных. Они нас могут многому научить.
Смотрит на нас теперь и мир злых духов и уже кует оковы, желая разрушить слова грешного Варсонофия, но не бойтесь! Господь спасет нас от их злой силы. Читайте Св. Писание, Евангелие, Послания, а также Жития святых. Великое значение имеет это чтение, но вот что грустно: Жития святых печатаются, может быть, некоторыми приобретаются, но большинство их не читает. А между тем, какую пользу можно извлечь из этого чтения! В нем найдем мы ответы на многие наши вопросы, они научат нас, как выйти из затруднительного положения, как устоять, когда мрак со всех сторон окутывает душу, так что кажется, будто и Бог нас оставил.
Какие пустейшие книжонки даются детям для прочтения и губят юные души. Чтение же Житий святых наполняет их чистые души светом. Ведь и слово «святой» произошло от слова «свет», так как святые разливают Свет Христов вокруг себя. Читая Жития святых, не получишь знаний по физике, химии, но зато научишься углубляться в себя, как познать самого себя. Есть ученейшие люди, которые, кажется, всесторонне образованны, но не имея веры, они совсем не знают и души своей.
Вспоминается мне мое детство. Жили мы в селе. Родители мои были людьми верующими. Отец обыкновенно по праздникам до обеда читал вслух житие какого-нибудь святого. Помню, мне не было и 7 лет, но я с увлечением слушал отца. Запущу, бывало, ручонки в русые кудри и боюсь слово проронить из того, что читает отец.
— Папаша, - говорю я ему, - я хочу быть святым. Только вот идти в печь или в котел с оловом больно.
— Можно сделаться святым и иначе.
— Некогда мне с тобой разговаривать, - отвечает отец и продолжает чтение.
Помню, как загоралась душа моя от этого чтения. Был я тогда еще маленьким, и душа была чиста. Чтение имело большое значение для моей последующей жизни. Теперь я, хотя и недостойный, но все-таки инок. Семья наша была православная: и посты все соблюдали, и в церковь ходили. Жаль, что теперь все постановления Церкви нарушают, оттого так портятся дети и вырастают часто совсем негодными.
Когда я был уже офицером, то в моде были сочинения Шпильгагена. Однажды уговорили меня прочесть «От тьмы к свету». Начал я читать и разочаровался. Все там только тьма, герои и героини тоже исполнены мрака; когда же явится свет-то, думал я, но читал, читал, так до света и не дочитал, все одна только тьма. Оставил я эту книгу недочитанной. Вхожу я однажды в комнату денщика дать ему некоторые распоряжения: вижу, он спит, а на столе, рядом с ним, пятачковая книжечка о Филарете Милостивом. Заинтересовался я ею, разбудил денщика, чтобы он открыл двери, если кто придет, а сам взял книжечку и вышел в сад. С первых же страничек я не мог удержаться от слез и с большою охотою прочитал (я вообще читал скоро) всю повесть. Отдал книжечку денщику. Он улыбается:
— Понравилась ли вам книжечка?
— Очень понравилась, - отвечаю, - читал с удовольствием.
— Шпильгагена? Ну, что, понравилась?
— Где уж нравиться, прочел одну страничку, ничего не понял, прочел другую, тоже, ну и бросил.
— Да и мне она не по вкусу, твоя лучше.
— Так зачем же вы читаете?
— Да, - заключил глубокомысленно мой денщик, - там одна пустота.
И он был прав.
Я читал много светских и книг, и, большею частью, в них, действительно, одна пустота. Правда, блеснет иногда что-то, как будто отдаленная зарница, и скроется, да и опять мрак. Нынешняя же литература всяких Андреевых и Арцыбашевых совсем уж ничего полезного и утешительного не дает ни уму, ни сердцу. Страшно становится за молодое поколение, которое воспитывается на подобных литературных отбросах. И поэзия, и художество сильно влияют на душу человека и облагораживают ее. Например, талантливо исполненная картина, особенно, если имеет сюжетом что-либо высокое, случается даже, что перерождает душу человека, конечно, по благодати Божией.
Святоотеческие творения
Сочинения еп. Игнатия (Брянчанинова) необходимы, они, так сказать, азбука, слоги. Сочинения же еп. Феофана Вышенского - суть уже грамматика, они глубже. Их даже Преуспевшие читают с некоторым затруднением...
Сегодня, подписывая книгу одной моей духовной дочери, под заглавием «Невидимая брань» и выставляя дату 6 января, вспомнил, что это как раз день смерти епископа Феофана, который перевел эту книгу с греческого языка на русский.
Епископ Феофан перевел ее не дословно, но передал дух этой книги, подобно Жуковскому, который, переводя Шиллера, так проникался духом этого поэта, что перевод трудно было отличить от оригинала.
5-й том сочинений еп. Игнатия, заключает в себе учение свв. отцов применительно к современному монашеству и научает, как должно читать писания свв. отцов. Очень глубоко смотрел еп. Игнатий и даже, пожалуй, глубже в этом отношении еп. Феофана. Слово его властно действует на душу, ибо исходит из опыта...
«Отечник» еп. Игнатия (Брянчанинова)
Это хорошо вы сделали, что стали читать эту книгу. Она составлена так: еп. Игнатий выписывал то, что отвечало на волнующие иноческие вопросы. С этой стороны этот труд его незаменим. Многие недоумения сразу разрушаются какой-либо выпиской. Д.Н.
Творения Свщм. Петра Дамаскина
Эта книга глубже аввы Дорофея. Еще бы, авва Дорофей - это азбука монашеской жизни, хотя читая ее, можно открывать все новое и новое, и для каждого она является сообразной его состоянию. Она имеет берег, и от берега можно ходить сначала по колена, потом глубже и глубже. Иной - сразу в глубину.
В этой книге есть непонятные таинственные места. Там увидите, как святые начинали познавать смысл видимой природы. Им дела нет до видимого механизма вещей, а смысл их они понимают. Подобно тому, как мы пользуемся часами, и нам никакого дела нет до устройства механизма и химического состава их. Или, мы пробуем яблоко, ощущаем приятный вкус и не заботимся о том, какой его химический состав... Святые, действительно, начинают познавать смысл видимой природы.
Описание мира невидимого нужно понимать духовно, а не буквально
Все это надо духовно понимать, это только намек на самую действительность, а некоторые, не понимая, что здесь все в высшем духовном смысле сказано, соблазняются. Например, на небе пред Престолом Бога завеса, которая раздвигалась, когда подошла к ней блаженная Феодора... Конечно, это надо понимать в духовном смысле. Подобно тому, как говорят, что у евреев было на глазах покрывало, - ведь не значит это, что действительно над ними было некое вещественное покрывало. Или еще говорят про серафимов, что они закрывали лица крыльями. Какие же могут быть у них крылья? Это значит, что они не могут видеть всей славы Божией...
ЧУДЕСА
Однажды, когда мне было лет шесть, был такой случай: мы жили на даче в своем имении под Оренбургом. Наш дом стоял в огромном саду - парке и был охраняем сторожем и собаками, так что проникнуть в парк незаметно постороннему лицу было невозможно.
Однажды мы гуляли с отцом по парку, и вдруг, откуда ни возьмись, перед нами появился какой-то старец. Подойдя к моему отцу, он сказал: «Помни, отец, что это дитя в свое время будет таскать души из ада».
За год до моего поступления в Скит, на второй день Рождества Христова, я возвращался от ранней обедни. Было еще темно, и город только что начал просыпаться. Вдруг ко мне подошел какой-то старичок, прося милостыню. Схватился я, что портмоне не взял с собою, а в кармане всего двадцать копеек. Дал я их старику со словами: «Уж прости, больше нет с собою». Тот поблагодарил и подал мне просфору. Я взял ее, опустил в карман и хотел только что-то сказать нищему, как его уже не было. Напрасно я смотрел повсюду, он исчез бесследно. На другой год в этот день я уже был в Скиту.
Если посмотреть на жизнь внимательно, то вся она исполнена чудес, только мы часто не замечаем и равнодушно проходим мимо них. Да подаст нам Господь разум внимательно проводить дни своей жизни, со страхом и трепетом свое спасение содевающе.
Рассказывал мне бывший игумен Мещовского монастыря о. Марк, живущий ныне на покое в Оптиной Пустыни: - «Помню, это было, кажется, в 1867 году. Был я сильно болен и не чаял, что поднимусь. В это время жил я в Оптиной. Вижу однажды, как бы в тонком сне, будто стою на поляне, что около Козельска, и против трех Церквей. Восходит солнце. С правой и с левой стороны стоят подле меня какие-то существа. Замечаю, что солнце, видимое мною, есть икона, стоящая на чердаке Вознесенской Церкви. На вопрос мой к тому, который стоял около меня с левой стороны, тот ответил: «Я - Георгий! Икона, видимая тобою, есть икона Ахтырской Божией Матери». Проснувшись, передал об этом о. Амвросию. Начались розыски по всем Церквам г. Козельска, но иконы Ахтырской Божией Матери нигде не находили. Искали и в Вознесенской Церкви. После долгих и безуспешных поисков священник той Церкви о. Димитрий открыл сию икону на чердаке Церкви, лежащую в пыли и мусоре. Святая икона была тогда же принесена торжественно в Оптину, а я, приложившись к ней после молебна, получил облегчение от недуга и вскоре выздоровел совершенно».
Многие были после сего чудеса от сей иконы с верою приходившим к ней. По сие время св. икона сия находится в Вознесенской Церкви г. Козельска и почитается жителями как чудотворная.
Когда я возвращался из Манчжурии по железной дороге, то ночью захотелось мне уединиться, - взгрустнулось ли мне, или еще что, я уже не помню. Пошел я в прихожую вагона, если так можно выразиться, я разумею ту маленькую комнатку, которых обыкновенно бывает в каждом вагоны две: спереди и назади; в них бывает по 4 двери: одна ведет в вагон, другая на площадку в следующий вагон, а две направо и налево для выхода пассажиров. Вышел я и облокотился на одну дверь и думаю: «Слава Тебе, Господи. Еду я опять в дорогую Оптину». И захотелось пойти к противоположной боковой двери, иду и вдруг, словно силой какой, меня оттолкнуло. Остановился посредине и, вглядевшись увидел, что дверь отодвинута вбок (там двери такого устройства), чего я не заметил в темноте, а хотел облокотиться на нее. И что было бы... Господь спас...
ЮРОДИВЫЕ, БЛАЖЕННЫЕ
Скитский рясофорный монах о. Афанасий рассказывал мне о некоем рабе Божием Христа ради юродствовавшем, следующее. Звали его Сергей Николаевич. Юродствовал в городе Ливнах Орловской губ. Происходил из крестьян. Скончался он 70 лет от роду. Ходил всегда в рубище и проводил жизнь странническую. Живя в миру, о. Афанасий занялся однажды ссыпкою хлеба. Дело было выгодное. Привозит он как-то хлеб в Ливны в воскресенье утром и продает купцу. Сторговались и покончили дело. В то время, бывший у купца Сергей Николаевич, входит к ним и на слова о. Афанасия сказать ему что-нибудь, говорит: «Грех купцав руки брать!» Слов этих он тогда не понял. Объяснили их смысл впоследствии ливенские монахи, - то есть, что грешно торговать в праздники.
Тот же юродивый зашедши к одному ливенскому купцу, нагадил у него в переднем углу. Вскоре после этого с купцом случилось великое несчастье - засыпало в его колодце обвалившимся срубом двух мужиков. Наехал суд и пришлось купцу раскошеливаться.
Видели также Сергея Николаевича, как однажды он перешел через речку по дну ее, скрывшись под водой. Также говорил одной девочке, дочери одной бедной вдовы-мещанки в Ливнах: «Мы с тобою вместе умрем!» Так и случилось. Когда девочка эта умерла, юродивый пришел ко вдове, сел по правую сторону ее гробика и скончался. Хоронили их вместе в один день. Вынесли их в 8 часов утра из городской Церкви, а на кладбище принесли к вечеру. Все время на пути служили панихиды. Народу было множество, почти весь город собрался хоронить праведников.
Рассказывал мне сегодня 22 января 1896 года о. Димитрий-художник, скитский монах, что недавно в Шамордино приходил живущий в селе Хлопове, верстах в 30 от Шамордина, юродивый Иоанн. Пришел в келью к монахине Ольге, у которой дочь больна чахоткой. Знаками показал, что нужно ей пособороваться и готовиться к смерти. Потом потребовал ключ от запертой шкатулки, и когда оная была отперта по его требованию, вынул лежащий там образ-благословение больной от о. Амвросия. Образ поставил на божницу и велел теплить пред ним неугасимую лампаду. Затем ушел.
Блаженные. Блаженная Аннушка
Когда я вошел, она начала быстро раздеваться, начала снимать даже рубашку, так, что стала видна даже грудь: я отвернулся. Она говорит: «Дай мне тот зеленый кафтан». Я подал ей кафтан, висевший на стене. Надев его, она стала говорить: «Видишь, какая я стала красивая, видишь?» Для меня это было совершенно не понятно... А это значило, что мне надо было обновить свою душу. Наконец, я спросил у нее: «Чем же у меня все кончится?» Она взяла и завернулась с головой в кафтан и так села. Я вышел от нее, когда она была все еще в таком состоянии. Я ничего не понял и спросил об этом. Мне сказали, что это обозначает монашество. А тогда я еще и не думал идти в монастырь. Вначале я боялся идти к ней, думая, что может быть это и прелесть бесовская. Но меня уверяли духовные люди, что это действительно истинно-блаженная душа. Когда я был у нее, она лежала на своей кровати из трех тесинок, покрытых войлоком, уже 40 лет: у нее был паралич ног.
Была она круглая сирота, а за ней ходила какая-то старушка. Бедна до последней степени, но зато чиста была вся обстановка ее комнатки.
Блаженный Иванушка
Домашние считали его за дурачка, но народ уважал и любил его. Однажды он прибежал на сенокос. Его спрашивают: «Что тебе надо, Иванушка?». А он тут же побежал по направлению реки Жиздры. В этом самом месте был крутой обрыв и одно из самых глубоких мест реки. Смотрят - пропал. Все думали, что он утонул. Что делать? А он, пройдя под водою до другого берега, вышел из воды, поклонился всем и ушел. Летом его отпускали, а зимой привязывали за ногу.
Я был тогда еще военным, хотя не в форме. Вхожу, а Иванушка говорит:
— Батюшка пришел.
Ему говорят:
— Это не Батюшка, - думая, что он ошибся. А Иванушка опять:
— Батюшка пришел.
Потом велел мне взять плетку и хлестать «кощенку».
— Видишь, она за тобой бегает? Ну-ка ее так, хорошенько ее, так.
Я хлестал по воздуху, ничего не понимал. Он продолжал:
— А, убежала. Что? Ах, она кощенка.
Тогда было 3 часа пополудни, начиналась заря. Я стал с ним прощаться. Он обратился к окну прямо на Оптину Пустынь на зарю, и стал смотреть. Что он видел, не знаю, он, конечно, мне этого не сказал. Но видно было, что он видит дивное видение. Так я и ушел от него.
жизнеописания канонизованных (признанных церковью святыми) лиц; представляют собой один из ист. источников. Ж. с. возникли как религ. лит.-пропагандистский жанр (агиография) во 2-3 вв. во время борьбы христианства против офиц. языч. религии. Первонач. тип Ж. с. - "мартирии" (от лат. martirium - мученичество), т. е. описания мученичеств лиц исторических или мифических, пострадавших за верность христианству. После превращения христианства в господств. религию Ж. приняли характер жизнеописаний церк. деятелей (и вообще "подвижников"), будто бы отличавшихся аскетизмом и творивших чудеса; иногда Ж. с. касались жизни светских правителей (Константин Великий и др.), очень редко - нац. героев (напр., Жанны д´Арк и др.). Ядро Ж. с. написанное подчас на основе рассказов и припоминаний, обычно обрастает фантастич., но назидат. подробностями (напр., Жития Георгия Победоносца). Первоначально простой слог Ж. с. с включением цитат из Священного писания, молитв, поучений сменяется шаблонной многословностью. Большинство Ж. с. анонимны, но известны и авторы - агиографы, специализировавшиеся на их составлении (Игнатий Диакон, Симеон Метафраст, Никита Пафлагон, Феодор Дафнопат - в Византии; в России - Нестор, Пахомий Логофет). Имеются многочисл. сборники Ж. с: минологии, патерики, синаксарии, Четьи-Минеи. Ж. с. богаты бытовым материалом; иногда они отражают настроения и чаяния нар. масс, политич. борьбу, но большинство текстов требует весьма критич. отношения (легендарность, чудеса, поздняя запись, переделки текста, тенденциозность и т. п.). Ж. с. издавались как господств. церковью, так и еретиками (несторианами, монофизитами, раскольниками). Имеются жития на греч., лат., др.-рус., сирийском, араб., груз., арм., коптском языках. На Западе (в Бельгии), начиная с 17 в. вплоть до наст. времени, Ж. с. издаются болландистами и их продолжателями. Первые опыты рус. агиографии относятся к сер. 11 в. Образцом для них послужили визант. Ж. с., особенно их краткая форма, т. н. Пролог. Но уже ранние рус. Ж. с. отличаются от византийских большей простотой и историчностью. В манере Ж. с. написаны летописные биографии Ольги, Владимира, Бориса и Глеба. Они содержат сведения о ратных подвигах князей, дают острую, политически тенденциозную картину событий своего времени, часто вносят нар. легенды и песенно-эпич. элемент. В житии Феодосия Печерского (12 в.) имеются дополняющие летописи сведения о политич. борьбе в Киеве в кон. 11 в., сведения об ист. географии, х-ве и быте Печерской обители. К жанру Ж. с. могут быть отнесены и отд. сказания Киево-Печерского патерика. Нек-рые из них содержат ценные добавления к летописным известиям о голоде и спекуляции солью в Киеве в княжение Святополка и о восстании 1113. На почве киевской традиции в 12-13 вв. развивается агиография Сев.-Вост. Руси. Наибольшее распространение получило житие Леонтия Ростовского (2-я пол. 12 в.). Политич. тенденция этого жития отражает стремление Андрея Боголюбского к церк. самостоятельности. Ценными памятниками рус. агиографии являются житие Кирилла Туровского - единств. известная биография знаменитого писателя и проповедника, Александра Невского, Авраамия Смоленского (нач. 13 в.) и др. С кон. 14 в. в духе господствующей идеологии развивается новый тип Ж. с., ставший ведущим в рус. лит-ре 15-16 вв. Его творцы - митрополит Киприан, Епифаний Премудрый, Пахомий Логофет - под влиянием юж.-слав. лит-ры привнесли в Ж. с. назидат. "красноглаголание", в к-ром тонули и без того скудные факты. Канонизация святых на соборах 1547-49 и составление "Великих Четий-Миней" дали толчок дальнейшему развитию агиографии, хотя обработка более ранних Ж. с. в "Минеях" вытравила в них мн. элементы историчности. Ценным источником для истории монастырской колонизации и клас. борьбы крестьян является житие Симона Воломского (основатель монастыря в р-не Устюга Великого, убит крестьянами в 1641). Красочные рассказы о героич. плаваниях поморцев в Белом и Баренцевом морях, о судостроении, зверобойном промысле содержат сев. рус. Ж. с. 16-17 вв. (Зосимы и Саватия, Антония Сийского и др.). Жития Юлиании Лазаревой, вождей старообрядчества Аввакума и Епифания и др. подобные памятники 17 в. являются не Ж. с., а скорее ист.-бытовыми повестями в духе Ж. с. В. О. Ключевский, А. Кадлубовский, И. Яхонтов и др., искавшие в Ж. с. прежде всего достоверные факты биографий святых подвижников, признали их малоценными источниками, т. к. они писались на основе устных преданий, поздно нашедших себе письм. изложение. Сов. исследователи (Д. С. Лихачев, И. У. Будовниц, Л. В. Черепнин, Я. С. Лурье и др.), перенеся гл. внимание в изучении Ж. с. с биографич. элементов на ист. фон, открыли в них важные сведения об истории земледелия, строит. техники, о быте и нравах, истории монастырской колонизации и клас. борьбы крестьян. Они показали, что нередко сквозь идеальный образ "подвижника" в житии, вопреки стараниям авторов, проглядывает хищник-феодал; Ж. с. полны упоминаний о крестьянах, "дышущих убийством" на проникших в их земли "подвижников", о чинимых им крестьянами "скорбях и пакостях", об избиении "без милости". Источн.: Acta sanctorum..., Antverpiae-Brux., 1643-; Analecta Bollandiana, v. 1-60, P.-Brux., 1882-1962; Patrologiae cursus completus... accurante J. P. Migne, series (Latina) prima, t. 1-221, P., 1844-64; то же, series graeca, t. 1-161, (P.), 1857-66. Лит.: Ключевский В. О., Др.-рус. Ж. с. как ист. источник, М., 1871; Яхонтов И., Ж. с. сев. рус. подвижников Поморского края как ист. источник, Каз., 1881; Кадлубовский А., Очерки по истории др.-рус. лит-ры Ж. с., Варшава, 1902; Лопарев Х., Греч. Ж. с. VIII - IX веков, П., 1914; Безобразов П., Византийские сказания, ч. 1, Юрьев, 1917; Рудаков А. П., Очерки Византийской культуры по данным греческой агиографии, М., 1917; Лихачев Д. С., Человек в лит-ре др. Руси, М.-Л., 1958; Лурье Я. С., Идеологич. борьба в рус. публицистике конца XV - нач. XVI вв., М.-Л., 1960; Будовниц И. У., Из истории монастырского землевладения в XIV - XVI вв., в кн.: Ежегодник по агр. истории Вост. Европы, 1960, К., 1962; Ранович А. Б., Как создавались Ж. с., М., 1961; Библ.: Bibliotheca hagiographica graeca, Brux., 1909; Potthast A., Bibliotheca historica medii aevi, Graz, 1954. M. Я. Сюзюмов. Свердловск, Д. X. Казачкова. Ленинград.
