Система преподавания П. П

, Борисов-Мусатов .

Сегодня, увы, имя Павла Петровича Чистякова известно лишь специалистам.

Путь от Александро-Невской лавры, возле которой он живет, до академии в центре города и потом к ученикам - каждый день Павел Чистяков проходит 30 верст, впрочем извлекая из этой «прогулки» немалую выгоду.

Академическая методика, заключавшаяся в бесконечном копировании знаменитых гравюр и однообразном рисовании гипсов, Чистякову не по сердцу. Блестяще освоив школу рисования, он много работает самостоятельно. «Перспективу я слушал всего раза четыре у М.И. Воробьева, - будет потом вспоминать художник, - чертежей вчерне сделал три, а прочее усвоил в течение шести верст», во время тех самых ежедневных «прогулок».

Успехи в учебе и победы на академических выставках открывают перед Павлом Чистяковым новые возможности - его посылают на средства академии продолжить обучение в Европу.

Германия, Франция и особенно Италия околдовывают русского художника. Он пишет множество этюдов, портретов, задумывает будущие картины. «Чистяков вернулся из Италии, - вспоминал Репин, - и сразу очаровал нас своим темпераментом поэта и такой глубиной понимания искусства, о которой мы и не мечталиѕ Он любил учить, привязался к нам, и часто-часто мы восхищались им до самозабвенияѕ Он не был штатным профессором; но мы всех штатных бросили еще до появления Чистякова».

По возращении Павел Петрович получает звание академика за картины, написанные в Европе, и должность адъюнкт-профессора - рядового преподавателя в Академии художеств. В жизни Чистякова (и, как после окажется, в истории академии) начинается новый этап.

Методика преподавания рисунка, существовавшая в академии, сводилась к обучению студентов определенным приемам и к выработке техники, что позволяло быстро, но исключительно механически выполнять любой рисунок или этюд. Чистяков со свойственной ему прямотой идет против устоявшихся норм: «Скажите чудную остроту, и все в восторге; повторяйте ее сорок лет каждый день и каждому, отупеете сами и надоедите всем, как бог знает что, все, что однообразно и бесконечно повторяется, как бы оно ни было хорошо вначале, под конец становится тупо, недействительно, рутинно, просто надоедает и умирает». Художник должен постоянно учиться у природы, «черпать же все только из себяѕ значит останавливаться или падать». По словам В. Васнецова, Чистяков был «посредником между учеником и натурой». Врубель, которого разочаровало преподавание в академии и который считал, что его учат безжизненным штампам и схемам, обучение у Чистякова называл формулой живого отношения к природе.

Серов вспоминал, что его первым заданием, полученным от Чистякова, было нарисовать листок скомканной бумаги, небрежно брошенной на пол. Поначалу такое упражнение показалось Серову смешным и даже обидным, но он начал рисовать иѕ не смог справиться. Для решения этой задачи одного таланта оказалось мало, нужны были знания.

К Чистякову шли учиться или, вернее, доучиваться даже выпускники, окончившие академию с золотыми медалями. «Вообще порядок и правильная форма предмета в рисовании важнее и дороже всего. Талант бог даст, а законы лежат в натуре», - писал в своих заметках Чистяков. Он очень ценил талант, но повторял: «Начинать надо по таланту и кончать по таланту, а в середине работать тупо».

Художник, не умеющий рисовать, как оратор без языка, - ничего не может передать. «Без нее [техники] вы никогда не сумеете рассказать людям свои мечтания, свои переживания, увиденную вами красоту». А это самое главное! Учиться видеть, учиться думать, учиться понимать.

Художник не копирует действительность, а картина не фотография. «Так натурально, даже противно»; или того хлестче: «И верно, да скверно!» - частенько ворчал Чистяков, оценивая чересчур реалистичные работы. «Искусство полное, совершенное искусство не есть мертвая копия с натуры, нет, [искусство] есть продукт души, духа человеческого, искусство суть те стороны человека, которыми он стоит выше всего на земле». Искусство должно выражать лучшее в человеке и лучшее, что он может найти во Вселенной. Жестко критикуя картины-пустышки, он постоянно напоминал ученикам, что живопись не «эстетическое баловство», она требует от художника самоотдачи и постоянной работы над собой.

«Чувствовать, знать и уметь - полное искусство» - вот кредо настоящего мастера, полагал Чистяков.

Его академическая мастерская была открыта для всех желающих. Он вел многочисленные кружки и группы вне стен академии, давал письменные рекомендации художникам, которые не могли приехать в Петербург. Если видел в человеке искру таланта, приглашал его на индивидуальные занятия. Учиться у Чистякова было непросто: он требовал очень серьезного отношения к делу. «Будет просто, как попишешь раз по сто», - подбадривал он учеников, заставляя снова и снова переделывать работу.

На даче в Царском Селе, куда чета Чистяковых выбиралась из столицы на отдых, Павел Петрович выстроил мастерскую, где собирался дописать картину «Последние минуты Мессалины, жены римского императора Клавдия», начатую еще в Италии, создал эскизы к композиции «Свидание» по рассказу Тургенева , стал рисовать портрет матушки, Анны Павловны Чистяковой. Но завершить начатое никак не удавалось. Как только Чистяков перебирался на дачу, дом сразу наполнялся людьми: у него бывали Д.И. Менделеев и А.Н. Коркин, О.Д. Форш и П.П. Гнедич, З.Н. Гиппиус и Д.С. Мережковский . Приезжали, конечно, и художники - не только получить ценный совет, но и рассказать о новых замыслах, поспорить об искусстве. Чистяков никому не отказывал, и все личные творческие планы неизбежно откладывались до лучших времен.

Сознавая невозможность совмещать труд художника и педагогическую деятельность, Чистяков выбрал последнюю. Все больше времени он посвящает решению сложных задач рисунка, живописи, композиции. Начинает записывать и систематизировать свои мысли о живописи, размышления о происхождении искусства и его месте в обществе: «Рассудок, знание всегда были во мне впереди практики, что делать - я родился и живу для других. Пусть же знание мое будет на пользу кому-нибудь».

Шли годы, но со многими учениками Чистяков сохранял узы всю жизнь. «Я еще могу съездить к Чистякову и у него хлебнуть подкрепляющего напитка советов и критики», - писал в своем письме Врубель. Часто бывал у своего учителя Поленов, который преподавал в Московской академии живописи, ваяния и зодчества по «чистяковской системе». «Желал бы называться Вашим сыном по духу», - признавался Васнецов. Такими «сыновьями по духу» были многие его ученики. Именно Чистяков посоветовал Васнецову дать согласие на роспись Владимирского собора в Киеве и поддержал идею создания картин на темы русских сказок. Долгие беседы с художниками о Боге, религии и душе обернулись врублевским «Демоном» и «Христом», циклом картин об Иисусе у Поленова.

87 лет, прожитых в нескончаемых трудах и поискахѕ И каков итог? Несколько исторических полотен и портретов, незаконченные записки об искусстве и педагогике. Да, но не только. Главный итог - это сотни картин, которые создали благодарные ученики, возвратив миру все то, что вложил в них Павел Петрович.

«Искусство все-таки - красота. А красивое ни угловато, ни крайне быть не должно».

«Хорошо учить - значит, любя учить, а любя ничего не скучно делать».

«Бог - в творчестве. Мы через творчествобеседуем с ним. Бог вообще - в нас».

Вероника Мухамадеева

Выдающийся учитель живописи. Мастер жанровой, портретной и исторической живописи. В работах Чистякова историки видели начало «настоящей» исторической картины.

Отец Чистякова был крепостным, служившим управляющим имением. Благодаря заслугам отца, сыну при крещении дали вольную. Рисовал Чистяков с юных лет. После учёбы в Бежецком уездном училище Чистяков был зачислен в Академию художеств, в класс исторической живописи П.В. Басина. В Академии Чистяков получил все серебряные медали за классные рисунки и этюды с натуры.

В 1860 году получил малую золотую медаль за работу «Патриарх Гермоген отказывает полякам подписать грамоту». А в 1861 – большую золотую медаль за картину по программе «Великая княгиня Софья Витовтовна на свадьбе великого князя Василия Темного», дающую право на заграничную поездку для дальнейшего обучения.

Осенью 1862 года Чистяков едет в Италию, где приступил к работе над картиной «Последние минуты Мессалины, жены римского императора Клавдия». Задачей художника было передать чувственную жизнь перед лицом смерти. Картина с сюжетом древнеримской истории, её Чистяков писал на протяжении всей своей жизни, осталась не законченной. Судьба Чистякова – судьба художника, знающего, что нужно делать, но не достигающего этого в своих произведения. Работая над своим произведением, Чистяков создал множество этюдов и набросков, в том числе акварелью, которую он так любил. В его творчестве видно влияние известного живописца А.А. Иванова. В выборе моделей для ряда портретных этюдов проявился социальный пафос мастера, чуждый традиционным представлениям о «прекрасной» Италии.

Чистяков побывал в некоторых городах Германии и Париже, в Риме. Картины «Римский нищий» (1867), «Голова чучарки» и «Француз, собиравшийся на публичный бал» принесли художнику в 1870 году звание академика, что определило дальнейшую его судьбу – выдающегося педагога.

С 1872 года Чистяков работает в АХ в должности адъюнкт-профессора.

В 1892 году Чистяков становится членом академического совета, профессором высшего художественного училища и заведующим мозаичной мастерской.

Под руководством Чистякова велись работы в храме Христа Спасителя в Москве, Исаакиевском соборе и храме Воскресения Христа в Петербурге.

Число учеников Чистякова было огромным, к нему приходили доучиваться даже после окончания Академии художеств с золотой медалью. Лучшими его учениками в истории искусства стали – М.А. Врубель, В.М. Васнецов, В.Д. Поленов, И.Е. Репин, В.А. Серов, В.И. Суриков.

«Техника – это язык художника; развивайте её неустанно, до виртуозности. Без неё вы никогда не сумеете рассказать людям свои мечтания, свои переживания, увиденную вами красоту.»

П.П. Чистяков

Боярин

Патриарх Гермоген отказывает полякам подписать грамоту

Великая княгиня Софья Витовтовна на свадьбе великого князя Василия Темного в 1433 году срывает с князя Василия Косого пояс, принадлежавший некогда Дмитрию Донскому

Портрет М.А. Григорьевой

Римский нищий

Русский художник, с 1872 года - педагог Академии художеств.

«Если верить Грабарю, то чистяковская система обучения рисунку ничем в сущности не отличалась от той, которая царила в Академии. А между тем все, кто писал о педагогике Чистякова, противопоставляют её академической. И действительно: почему все ученики Павла Петровича оставались до конца своих дней в благоговении перед ним, почему, например, Репин так резко отделял своего учителя от Академии, называя его «единственным учителем»? Сегодня есть возможность немного дополнить характеристику практической методики Чистякова. На рубеже XIX-XX веков в Мюнхене существовала художественная мастерская под руководством Антона Ашбэ.
Она пользовалась заслуженной славой, и там учились люди из различных европейских стран, в том числе немало русских. Как выясняется; сущность преподавания Ашбэ была очень близка основе системы Чистякова. (Не так уж редко время и необходимость порождают весьма родственные явления в разных местах, которые возникают независимо друг от друга.) Один из учеников Ашбэ, М.В. Добужинский, рассказывал о методах своего учителя: «Новый ученик... старательно вырисовывал «глазки», «кудряшки» и «пальчики» с ноготками. Ашбэ же, взяв толстый кусок угля, безжалостно проводил через всю эту робкую дребедень жирную линию, показывая, как надо прежде всего «строить» фигуру. «Nur mit grossen Linien arbeiten» (Работать только большими линиями – Прим. И.Л. Викентьева) - это был первый его девиз, и действовал он благотворно. Многие, впрочем, на этой grosse Linien так и застревали и никак не могли в неё вставлять детали. Но во всяком случае это был отличный прием против дилетантского и близорукого копирования натуры... Наряду с «большой линией» Ашбэ учил и «большой форме», поглощающей мелкие детали. Этому служила его «Kugel Sistem» (Система шара – Прим. И.Л. Викентьева)...
Она сводилась к тому, что Ашбэ заставлял смотреть на голову, как на шар, из которого выступают и в который вдавливаются отдельные части лица - «маски», и учил светотень распределять на рисунке головы соответственно распределениям силы теней и рефлексов на шаре». Грабарь, тоже учившийся у Ашбэ, писал Д.Н. Кардовскому, как он, Грабарь, рассказывал Чистякову о педагогической методике Ашбэ, на что его старый учитель «только повторял: моя, моя, совсем моя система-то, моя система... Когда я ему показал фотографии, он разбирал все головы и про каждую говорил, что построена, леплена толково и сознательно. Он, как ребёнок, радовался, когда на его расспросы, что он нам говорил про глаза да про построение, схемку и т.д., я ему рассказывал всё то же, что он сам требует». Было у них общее и в системе построения формы.
Павел Петрович учил анализировать форму, разбивая её на целый ряд планов, которые должны были передаваться плоскостями. Тому же учил и Ашбэ, причем некоторые ученики его доводили этот прием до некоего подобия «кубистических» построений. Существовала ещё одна особенность преподавания Чистякова, которая пришлась весьма по душе

В истории мирового изобразительного искусства преподавательская деятельность Павла Петровича Чистякова по своей плодотворности является, пожалуй, уникальной. Виктор Михайлович Васнецов, Михаил Александрович Врубель, Михаил Васильевич Нестеров, Василий Дмитриевич Поленов, Илья Ефимович Репин, Василий Иванович Суриков и многие другие замечательные русские художники не только признавали его своим учителем, но и преклонялись перед его системой рисования, умением разглядеть индивидуальность каждого начинающего художника и помочь наилучшим образом использовать проявленную самобытность. Понятно, что собственная работа Чистякова-художника оставалась на втором плане, хотя начинал Павел Петрович Чистяков исключительно многообещающе. После получения вольной (а будущий "всеобщий педагог русских художников" родился в семье крепостных) юный Павел Чистяков, проявивший в детстве великую тягу к рисованию, поступил (1849) в Академию художеств, где обучался исторической живописи под руководством П.В. Басина.

В Академии он получил вначале малую золотую медаль за вполне зрелую картину "Патриарх Гермоген отказывает полякам подписать грамоту" (1860). Дипломная работа П. Чистякова (1861) "Великая княгиня Софья Витовтовна на свадьбе великого князя Василия Темного в 1433 году срывает с князя Василия Косого пояс, принадлежащий некогда Дмитрию Донскому" не только принесла ему большую золотую медаль и право на пенсионерскую поездку за границу, но и за общую композицию и динамизм отдельных персонажей картины -- признание критиков и знатоков. По возвращении из Рима (1870) академик и адъюнкт-профессор Академии художеств Павел Петрович Чистяков полностью отдается преподавательской работе, изредка радуя почитателей своими картинами: "Боярин" (1876), "Портрет матери" (1880), "Старик за чтением" (1880).

Двадцатилетие деятельности Чистякова в качестве адъюнкт-профессора Академии художеств (1872 - 1892) было основным и плодотворнейшим педагогическим периодом его жизни. В это время он отрабатывал свою методику преподавания, проверял на практике свою педагогическую систему. К сожалению, Чистяков был одинок в своей работе по созданию новых форм и методов обучения воспитанников Академии требованиям жизни. О том, каким должно быть академическое обучение, ему приходилось говорить даже руководителям Академии. По этой и ряду других причин современники Чистякова не смогли по достоинству оценить его труд, возвращение и новое открытие архивов педагога произошло лишь в советский период.

Сразу следует сказать о том, что Чистяков никогда не отвергал Академию как школу. Его система противостояла не Академии как школе, а тем устаревшим, рутинным методам преподавания, которые господствовали в то время в академии, и тем установкам, что искажали академические принципы. Чистяков боролся за направление в преподавании искусства. Он считал, что обучение должно походить как в начальной стадии, так и в высшей на основе единых принципов, на научной основе.

Главную роль в системе обучения Чистякова играла картинная плоскость, которая являлась посредником между натурой и рисующим и помогала сверять изображение с натурой. Именно поэтому свою систему рисунка в целом Чистяков называл системой проверочного рисования. Эта система построения изображения, как писал Репин, заключалась в следующем: «Она заключалась в перспективе плоскостей головы. Встречаясь на черепе, эти плоскости, то есть границы этих плоскостей, образовывали сеть на всей голове, что и составляло основу рисунка всей головы! Особенно интересной получалась перспектива встреч этих плоскостей; дробясь и разбиваясь в разные детали головы, эти плоскости совершенно правильно определяли величину этих деталей до меньших плоскостей, и голова получала верный каркас во всех возвышенностях и углублениях целой головы. Она получалась стройная, рельефная. При этом торжествовало правило, что рельеф зависит не от тушёвки, во что так верят все начинающие, а от линий этих правильно построенных оснований. Перспектива всякой детали от верного основания необыкновенно математически держит весь ансамбль головы. И даже странно видеть как голые линии неумолимо лезут вперёд, если они поставлены на месте».

Одной из основных черт педагогической системы Чистякова является индивидуальный подход к каждому ученику. «Прежде всего, говорил Павел Петрович, надо знать ученика, его характер, его развитие и подготовку, чтобы в зависимости от этого найти нужный подход к нему. Нельзя подходить с одной меркой ко всем. Никогда не надо ученика запугивать, а, наоборот, вызывать в нём веру в себя, чтобы он, не идя на поводу, сам разбирался в своих сомнениях и недоумениях. Главным образом руководство должно заключаться в том, чтобы направить ученика на путь изучения и вести его неуклонно по этому пути. В учителе ученики должны видеть не только требовательного наставника, но и друга». Методы Чистякова, вполне сопоставимые с методами знаменитых мюнхенских художественных школ, его способность угадать особый язык каждого таланта, бережное отношение к любому дарованию дали удивительные результаты. Разнообразие творческих индивидуальностей учеников мастера говорит само за себя - это В. М. Васнецов, М. А. Врубель, В. Д. Поленов, И. Е. Репин, А П. Рябушкин, В. А. Серов, В. И. Суриков и др.

Рассматривая рисование как серьёзный учебный предмет, Чистяков указывал, что и методика его преподавания должна строиться на законах науки и искусства. Педагог не имеет права вводить ученика в заблуждение своими субъективными взглядами, он обязан давать достоверные знания. Павел Петрович писал: «Преподавание в академии должно идти не по произволу каждого художника, более или менее маньериста (то есть художника, для которого основным эстетическим критерием становится не следование природе, а преклонение перед субъективной «внутренней идеей» произведения), а по законам, лежащим в натуре, нас окружающей, с полными доказательствами, на всё ясными».

С особой серьёзностью П.П. Чистяков подходил к педагогической работе. Он считал, что художник, пожелавший заняться учебно-воспитательной деятельностью, должен, кроме мастерства, иметь и специальную педагогическую подготовку. Чистяков писал: «Не в пику я это говорю, а в доказательство того, что не всякий, кто работает порядочно, может быть и учителем хорошим». «По опыту могу сказать, великий мастер, художник, не всегда великий учитель. Чтобы учить и хорошо учить, надо иметь к этому дар и большую практику» .. Большую ценность для нас представляют идеи Чистякова, касающиеся взаимоотношений педагога и воспитанников: «Настоящий, развитой, хороший учитель палкой ученика не дует, а в случае ошибки, неудачи старается осторожно разъяснить суть дела и ловко наставить ученика на путь истинный» .. В то же время, соблюдая тактичность, учитель должен быть твёрдым и не делать уступки ученику, иначе он вскоре потеряет свой авторитет. «Я полагаю, что если бы учитель вздумал, уча учеников, колебаться и соглашаться с ними, то, наверное, ученики стали давать ему советы и потеряли бы веру в него. Хорош учитель! Здесь уже учитель только помеха делу, мучитель, ему бы пришлось выпустить из рук силу, сперва спорить, и может и хуже, что и бывает с неумелыми учителями» ..

Следующей составной частью его системы было проведение занятия как центрального этапа творческого труда педагога, так как в нем отражается вся система работы. Но у П. П. Чистякова этот этап был построен по-своему. В процессе проведения занятий Чистяков стремился к тому, чтобы у учащихся происходило развитие и закрепление умений и навыков по выполнению рисунков. Для этого он использовал различные типы заданий, которые постепенно формировали умение воспринимать и анализировать натуру, соотносить полученные знания со своим внутренним опытом.

Например, такое задание: он взял кирпич и показал его ученикам. «Ребра кирпича - это линии; отодвиньте кирпич, взгляните на него быстро, вы увидите кирпич и не увидите линий - ребер; увидите лишь плоскости, образующие форму в целом» .. В работе с учащимися П. П. Чистяков постоянно подчеркивал, что, рисуя линию, надо смотреть, прежде всего на форму: «…чертить линию, а видеть массу, заключающуюся между двумя, тремя и т. д. линиями». «Всякий, кто не видит формы, и линию верно не нарисует», - утверждал он. Чистяков писал, что «... всякое неподвижное тело, будучи срисовываемо относительно горизонтального и вертикального положения в пространстве и через две точки плоскостями, заставляет рисующего смотреть в оба глаза, как говорится, энергично, и, рисуя быстро, живо, повторять все формами, а не смотреть в часть линии, которую в данный момент рисуют, то есть не соединять глаза в одну точку» .. Чистяков часто говорил о том, что надо «правильно видеть», отсюда его известные выражения: «смотри мимо»; «когда рисуешь глаз, смотри на ухо» и др. Чистяков в своих письмах пишет: «В провинциальных школах на первом плане ставлю чувства - вид предмета, особые его оттенки, цвет и прочее. В Высшей школе при Академии - рисунок, разум: расстановку, пропорции, связь, применение и изучение анатомии на живом натурщике».

П. П. Чистяков важное значение придавал методической последовательности работы над рисунком: «…каждое дело … требует неизменного порядка, требует, чтобы все сперва начиналось не с середины или конца, а с начала… Человек … пусть себе заранее установит такой порядок и потом уже видит простое дело, и чтобы дело это до начала еще дела было ясно ему до простоты». Давая объяснения, он стремился, чтобы учащиеся поняли суть методического принципа конструирования формы и методической последовательности выполнения рисунка. Из приведенных высказываний П. П. Чистякова мы видим, что он всегда понимал: проведение занятия - это, прежде всего руководство мышлением учащихся, а мышление всегда начинается с постановки проблемы, затем следует раскрытие того, как решать возникающие проблемы.

Кроме обычных наставлений по способам и приемам выполнения рисунков, он давал ученикам совет о том, что развить профессиональное мышление может помочь речь, которая должна служить связующим звеном между мыслью и действием: «Никогда не рисуйте молча, а всегда задавайте задачу. Велико ли слово: «отсюда - сюда», а как оно держит художника, не позволяет ему рисовать от себя, наобум».

Самосовершенствование для П. П. Чистякова было само собой разумеющимся делом. И это можно считать составной частью его системы работы. Имеется ввиду совершенствование диалектического взгляда на процесс обучения, постоянное совершенствование педагогических способностей, а также как бы мы сейчас сказали овладение педагогической техникой, кроме того, к самосовершенствованию можно отнести и его творческую работу как художника.

Обучая учеников рисованию, надо стремиться активизировать их познательную деятельность. Учитель должен дать направление, обратить внимание на главное, а решить эти задачи ученик должен сам. Чтобы правильно решать эти задачи, педагогу необходимо научит воспитанника не только обращать внимание на предмет, но и видеть его характерные стороны. В учебном рисунке вопросы наблюдения и познания натуры играют первостепенную роль. Чистяков говорил: «По-настоящему, прежде всего надо научить глядеть на натуру, это почти самое главное и довольно трудное».

Кроме того, большое значение Чистяков придавал знанию законов перспективы. Он считал, что художник должен иметь не только намётанный глаз и изображать предмет таким, каким он его видит, но и уметь научно обосновать и объяснить законы, по которым предмет будет меняться, отражаясь на картинной плоскости. Копировальный метод Чистяков отвергал категорически: «…главнейшим недостатком должно признать почти повсеместное копирование с оригиналов, причём ученики работают бессознательно, часто с дурных образцов и часто почти без пользы тратят слишком много времени на отделку рисунка в ущерб существенному изучению» .

Говоря о методах, следует упомянуть о том, что в России конца XIX - начала XX века был характерен повышенный интерес к методике преподавания рисования и в специальных, и в общеобразовательных учебных заведениях. В частности, бурные дискуссии вызывал вопрос о преимуществах геометрального и натурального методов преподавания.

Новые программы должны быть составлены в полном соответствии с жизненными запросами; должны быть лишены мёртвых устарелых форм и составляться лишь в общих чертах, предоставляя простор возможностей каждому отдельному преподавателю.

Рассматривая геометральный метод, надо иметь в виду, что основа его заключалась в упрощении сложных задач, в установлении методической последовательности построения изображения от простого к сложному. Для начинающего это крайне необходимо. Например, предлагая ребёнку нарисовать бабочку, мы видим, что ему трудно уловить основную, или, как выражаются художники, «большую форму». Желая облегчить работу, мы предлагаем ему вначале наметить трапециевидную форму, а затем в неё врисовать живую форму натуры.

На протяжении всей истории развития методов преподавания рисунка, опытные художники-педагоги всегда пользовались этим методом, совершенствуя и развивая его. Непопулярности этого метода в конце XIX - начале XX века способствовало то, что некоторые последователи геометрального метода ухитрились перевести его на копировальный, заставляли детей срисовывать с таблиц геометрические фигуры, рисовать по клеткам. Конечно, такой метод обучения был далёк от искусства, от живого восприятия реальной действительности, и последователи натурного метода справедливо его критиковали. Они считали, что необходимо оказывать большее доверие глазу художника, его умению ухватить и зафиксировать общую форму, пластику изображаемого предмета. Художник должен тренировать свой глаз, учится, анализируя природу, пытаться понять её сущность, а не раскладывать её на клетки.

Новые, прогрессивные идеи в художественной педагогике могли бы оказать благотворное влияние на развитие методики преподавания искусства, и в частности рисования. Однако формализм, развившийся в искусстве, отвергавший школу и в первую очередь Академию художеств с её достижениями в области методики преподавания, стал оказывать влияние не только на молодых художников, но и на учителей.

П. П. Чистяков понимал, что без глубокого знания теории познания как процесса углубления от явления к сущности невозможна продуктивная работа педагога и, прежде всего, руководство мышлением студентов во время занятия, их умственным развитием. Из наставлений Чистякова мы видим, что он, как преподаватель, хорошо знал, какие именно методы познания окружающей действительности отражены в содержании академического рисунка, видел пути формирования диалектического мышления у учащихся. «Строгое, полное рисование, - говорил он, - требует, чтобы предмет был нарисован, во-первых, как он кажется в пространстве глазу нашему, а во-вторых, каков он в действительности; следовательно, в первом случае довольно даровитого глаза, а во втором - нужно знание предмета и законов, по которым он кажется таким или иным» .. Нет сомнений, что Чистяков строил свою систему на проверенном практикой основании. Он учил смотреть, соображать, знать, чувствовать, уметь.

Круг интересов Чистякова отличался широтой и разносторонностью. Его привлекали не только философия, но также литература, история, музыка. Особенно углубленно он занимался вопросами физиологии зрения, теории цветов, скорости света. Что же касается педагогических способностей и педагогической техники, то здесь можно выделить следующие ведущие способности, над развитием которых Павел Петрович все время работал: коммуникативность, включающая расположенность к людям; доброжелательность, общительность, проникновение в переживание другого человека, способность к волевому воздействию и логическому убеждению; эмоциональная устойчивость - способность владеть речью, своим эмоциональным состоянием. Во всем этом он достиг больших результатов.

Говоря о творческой работе преподавателя, следует отметить, что у Павла Петровича это был очень существенный компонент работы, от качества которого во многом зависело углубление у учащихся любви к предмету, повышение осознанности их знаний, развитие их кругозора и т. д. П. П. Чистяков постоянно поддерживал свое мастерство и расширял знания в этом направлении. В разные годы он работает над разными темами и в разных жанрах: портрета, пейзажа, исторической картины. Важно то, что он умел каждое свое произведение использовать для педагогических целей, превратив свое творчество в своеобразную педагогическую лабораторию. Следующим компонентом работы П. П. Чистякова был тщательный анализ выполняемых его учениками рисунков и контроль результатов учебной деятельности. Его ученики вспоминают: «Он часто стоял за спиной и смотрел и приговаривал: - не попал, ну-ну…. Опять не попал, а вот сейчас попал». С помощью контроля он своевременно регулировал учебную деятельность отдельных учащихся, вносил коррективы в их работу. Одним из предметов такого контроля были беседы с учащимися по выяснению ими теоретических знаний и просмотры рисунков, которые давали комплексное представление об уровне подготовленности учащихся. Применялся и оперативный контроль, который позволял проверять соблюдение учащимися законов, правил выполнения рисунка в процессе занятия.

Хотелось бы отметить еще одну особенность системы преподавания П. П. Чистякова - это его взаимоотношения с учащимися, которые имели своей целью стремление к взаимному сотрудничеству. Педагог и учащийся, по его мнению, вступают во взаимоотношения, в которых одинаково важны понимание преподавателем жизни, искусства и индивидуальности учащегося с одной стороны, а с другой - доверие учащегося к педагогу, к делу которому он обучается. Его методы работы не были похожи на указания, снисходительно высказанные профессором, как это было распространено в его время. Обучающийся в его системе воспринимался как равноправный участник художественной жизни. Историк искусства Алексей Алексеевич Сидоров отмечает, что «Чистяков был воспитателем и другом нескольких поколений крупных русских художников. Не следует забывать, что Чистяков не только преподавал в Академии, безусловно, самим своим присутствием в ее стенах способствуя ее авторитету, но вел все время и частную свою мастерскую.

Как педагог П.П. Чистяков интересовался не только профессиональным обучением рисованию, но и постановкой преподавания этого предмета в общеобразовательных школах. С 1871 года Павел Петрович Чистяков и Иван Николаевич Крамской принимают активное участие в комиссии по присуждению премий за лучшие рисунки учащихся средних учебных заведений, присылаемых на конкурс в Академию художеств. Во время просмотра не только оценивались рисунки учащихся, но и обсуждались методы преподавания рисования в этих учебных заведениях.

На рисование в школе Чистяков смотрел как на общеобразовательный предмет. «Рисование при уездных училищах и гимназиях должно быть обязательно наравне с другими предметами», «Рисование как изучение живой формы есть одна из сторон знания вообще, оно требует такой же деятельности ума, как науки, признанные необходимыми для элементарного образования».

О последовательности в обучении Чистяков писал: «Черчение и рисование начинается с изображения проволочных линий, углов, геометрических фигур и тел, за которыми следует рисование геометрических фигур, сделанных из картона или дерева, и с гипсовых орнаментов, причём даётся понятие об ордерах архитектуры. Оканчивается оно изучением частей и маски головы, целой головы с анатомией, пейзажа и перспективы - это можно считать нормой гимназического курса». Хотя мы в общеобразовательной школе и не готовим художников, говорит П.П. Чистяков, однако преподавание рисования должно проходить по всем правилам и законам этого искусства. Обучая рисованию с натуры, педагог должен раскрывать детям правильные положения реалистического искусства, знакомить с научными положениями перспективного построения трёхмерного изображения на двухмерной плоскости, а не ограничиваться наивными и примитивными изображениями детей.

С целью выработки методов преподавания рисования в общеобразовательных школах была создана специальная комиссия при Академии художеств. В эту комиссию входили выдающиеся художники: Н.Н. Ге, И.Н. Крамской, В.П. Верещагин, К.Ф. Гун, П.П. Чистяков. Комиссия также занималась составлением программ для средних учебных заведений.

Программа, составленная для средних учебных заведений, требовала: «С начала и до конца курса ученики должны рисовать с натуры так, чтобы наблюдалась строгая последовательность в выборе моделей, начиная с проволочных линий и фигур до гипсовых голов включительно;

Начальное рисование геометрических фигур и тел, как форм слишком отвлечённых и сухих, должно перемежаться с рисованием сходных с ними предметов из окружающей учеников обстановки;

Копирование с оригиналов должно быть совершенно оставлено, как вредное для начинающих и занимающее много времени. Знакомство с перспективой должно быть только наглядное и ни в коем случае объяснение её правил не должно предшествовать наблюдениям учащихся».

Таким образом, вклад, сделанный Чистяковым в метод преподавания рисования, представляет большую ценность не только для специальных учебных заведений, но и для общеобразовательных школ.

Огромным уважением и авторитетом Чистяков и его подходы, взгляды на искусство пользовались и у зрелых мастеров. К нему шли учиться или, вернее, доучиваться даже выпускники, окончившие академию с золотыми медалями. «Вообще порядок и правильная форма предмета в рисовании важнее и дороже всего. Талант бог даст, а законы лежат в натуре», -- писал в своих заметках Чистяков. Он очень ценил талант, но повторял: «Начинать надо по таланту и кончать по таланту, а в середине работать тупо».

Художник, не умеющий рисовать, как оратор без языка, -- ничего не может передать. «Без нее [техники] вы никогда не сумеете рассказать людям свои мечтания, свои переживания, увиденную вами красоту». А это самое главное! Учиться видеть, учиться думать, учиться понимать.

Художник не копирует действительность, а картина не фотография. «Так натурально, даже противно»; или того хлестче: «И верно, да скверно!» -- частенько ворчал Чистяков, оценивая чересчур реалистичные работы. «Искусство полное, совершенное искусство не есть мертвая копия с натуры, нет, [искусство] есть продукт души, духа человеческого, искусство суть те стороны человека, которыми он стоит выше всего на земле». Искусство должно выражать лучшее в человеке и лучшее, что он может найти во Вселенной. Жестко критикуя картины-пустышки, он постоянно напоминал ученикам, что живопись не «эстетическое баловство», она требует от художника самоотдачи и постоянной работы над собой.

«Чувствовать, знать и уметь -- полное искусство» -- вот кредо настоящего мастера, полагал Чистяков.

Его академическая мастерская была открыта для всех желающих. Он вел многочисленные кружки и группы вне стен академии, давал письменные рекомендации художникам, которые не могли приехать в Петербург. Если видел в человеке искру таланта, приглашал его на индивидуальные занятия. Учиться у Чистякова было непросто: он требовал очень серьезного отношения к делу. «Будет просто, как попишешь раз по сто», -- подбадривал он учеников, заставляя снова и снова переделывать работу.

Я училась рисунку у представителей питерской школы рисунка и моим первым педагогом был Владимир Михайлович Паров выпускник художественного училища им.Серова. Связь с ним утеряна уже очень давно. По слухам он работал во Владивостоке.

(Если кто-то есть из наших ТАЖевцев оттуда и что-то слышал о нём, прошу сообщите.)

Его учителем рисунка в свою очередь был ученик Чистякова Павла. И мне захотелось рассказать вам о нём, потому что Владимир Михайлович неустанно восхищался этим человеком и его системой преподавания.

Неожиданно мало нашлось информации об этом замечательном педагоге, а я решила во что бы то ни стало рассказать вам о нём. Вот нашла две толковых статьи и сделала из них вытяжки. Ссылки на первоначальнй материал прилагаются.

ЧИСТЯКОВ ОБ ИСКУССТВЕ

полный текст

«Родоначальник русской живописи», «всеобщий педагог русских художников», «наш общий и единственный учитель» - так говорили о нем современники. Через его мастерскую прошли известнейшие художники конца XIX века: Репин, Поленов, Суриков, Васнецов, Врубель, Серов, Борисов-Мусатов. Сегодня, увы, имя Павла Петровича Чистякова известно лишь специалистам.

Каких трудов стоило сыну крепостного крестьянина пройти путь от уроков сельского пономаря до зачисления в классы Академии художеств, знал только он сам. Но любовь к рисованию и поддержка отца оказались сильнее всех препятствий. С 1849 года Павел Чистяков живет в Петербурге у дальних родственников. Рассчитывать ему приходится только на собственные силы: утром и вечером занятия в академии, а в остальное время - частные уроки, которые дают хоть какие-то средства для жизни. И все равно питается он скудно: огурцы, хлеб да чай - все, что может позволить себе юный художник.Путь от Александро-Невской лавры, возле которой он живет, до академии в центре города и потом к ученикам - каждый день Павел Чистяков проходит 30 верст, впрочем извлекая из этой «прогулки» немалую выгоду.Академическая методика, заключавшаяся в бесконечном копировании знаменитых гравюр и однообразном рисовании гипсов, Чистякову не по сердцу. Блестяще освоив школу рисования, он много работает самостоятельно. «Перспективу я слушал всего раза четыре у М.И. Воробьева, - будет потом вспоминать художник, - чертежей вчерне сделал три, а прочее усвоил в течение шести верст», во время тех самых ежедневных «прогулок».Успехи в учебе и победы на академических выставках открывают перед Павлом Чистяковым новые возможности - его посылают на средства академии продолжить обучение в Европу.

Германия, Франция и особенно Италия околдовывают русского художника. Он пишет множество этюдов, портретов, задумывает будущие картины. «Чистяков вернулся из Италии, - вспоминал Репин, - и сразу очаровал нас своим темпераментом поэта и такой глубиной понимания искусства, о которой мы и не мечтали. Он любил учить, привязался к нам, и часто-часто мы восхищались им до самозабвения. Он не был штатным профессором; но мы всех штатных бросили еще до появления Чистякова».

И.Репин портрет Чистякова

Методика преподавания рисунка, существовавшая в академии, сводилась к обучению студентов определенным приемам и к выработке техники, что позволяло быстро, но исключительно механически выполнять любой рисунок или этюд. Чистяков со свойственной ему прямотой идет против устоявшихся норм: «Скажите чудную остроту, и все в восторге; повторяйте ее сорок лет каждый день и каждому, отупеете сами и надоедите всем, как бог знает что; все, что однообразно и бесконечно повторяется, как бы оно ни было хорошо вначале, под конец становится тупо, недействительно, рутинно, просто надоедает и умирает». Художник должен постоянно учиться у природы, «черпать же все только из себя, значит останавливаться или падать». По словам В. Васнецова, Чистяков был «посредником между учеником и натурой». Врубель, которого разочаровало преподавание в академии и который считал, что его учат безжизненным штампам и схемам, обучение у Чистякова называл формулой живого отношения к природе.

Серов Автопортрет

Серов вспоминал, что его первым заданием, полученным от Чистякова, было нарисовать листок скомканной бумаги, небрежно брошенной на пол. Поначалу такое упражнение показалось Серову смешным и даже обидным, но он начал рисовать и не смог справиться. Для решения этой задачи одного таланта оказалось мало, нужны были знания.

«Чувствовать, знать и уметь - полное искусство» - вот кредо настоящего мастера, полагал Чистяков.

На даче в Царском Селе, куда чета Чистяковых выбиралась из столицы на отдых, Павел Петрович выстроил мастерскую, где собирался дописать картину «Последние минуты Мессалины, жены римского императора Клавдия», начатую еще в Италии, создал эскизы к композиции «Свидание» по рассказу Тургенева, стал рисовать портрет матушки, Анны Павловны Чистяковой. Но завершить начатое никак не удавалось. Как только Чистяков перебирался на дачу, дом сразу наполнялся людьми: у него бывали Д.И. Менделеев и А.Н. Коркин, О.Д. Форш и П.П. Гнедич, З.Н. Гиппиус и Д.С. Мережковский. Приезжали, конечно, и художники - не только получить ценный совет, но и рассказать о новых замыслах, поспорить об искусстве. Чистяков никому не отказывал, и все личные творческие планы неизбежно откладывались до лучших времен.

Сознавая невозможность совмещать труд художника и педагогическую деятельность, Чистяков выбрал последнюю. Все больше времени он посвящает решению сложных задач рисунка, живописи, композиции. Начинает записывать и систематизировать свои мысли о живописи, размышления о происхождении искусства и его месте в обществе: «Рассудок, знание всегда были во мне впереди практики, что делать - я родился и живу для других. Пусть же знание мое будет на пользу кому-нибудь».

87 лет, прожитых в нескончаемых трудах и поисках. И каков итог? Несколько исторических полотен и портретов, незаконченные записки об искусстве и педагогике. Да, но не только. Главный итог - это сотни картин, которые создали благодарные ученики, возвратив миру все то, что вложил в них Павел Петрович.

Из статьи Розановой Н.Н.

" Вот как описывает основы чистяковской системы применительно к построению головы И.Е. Репин: «Она заключалась в перспективе плоскостей головы. Встречаясь на черепе, эти плоскости, т.е. границы этих плоскостей, образовывали сеть всей головы, что и составляет главную основу рисунка всей головы. Особенно интересной получалась перспективная встреча этих плоскостей: дробясь и разбиваясь в разные детали головы, эти плоскости совершенно правильно определяли величину этих деталей, до меньших плоскостей, и голова получала верный каркас, во всех возвышениях и углублениях целой головы. Она получалась стройная и рельефная. При этом торжествовало правило, что рельеф зависит не от тушевки, во что верят так все начинающие, а от линий этих правильно построенных оснований. Перспектива всякой детали от верного основания необыкновенно математически держит весь ансамбль головы. И даже странно видеть, как голые линии неумолимо летят вперед, если они поставлены на своем месте» .

Определяя специфические особенности рисунка, Чистяков акцентировал внимание на вопросе построения объемной формы в изобразительном искусстве. Он говорил о том, что если «в скульптуре мастер работает в трехмерном материале и соответственно наиболее важным принципом в построении объема является достижение этого объема из глубины на художника, то в живописи и рисунке - наоборот. Из-за того, что вся работа по воссозданию предмета идет на двухмерной плоскости, необходимо строить объем от художника в глубину воображаемого пространства бумаги или холста. Это означало, что для верного изображения формы необходимо начинать рисунок с нахождения внутренних осей предмета, на которые, идя от ближайших к художнику частей объема, и следует «наращивать» форму. Чувствовать внутренние оси - точнее, направленность движения масс - Чистяков считал совершенно необходимым в течение всей работы над рисунком, так как именно оси, по его мнению, позволяют создавать на плоскости правильное решение объема предмета, чувствовать «затылок» последнего (ил. 55 , 56). Эти оси служат, таким образом, основой для построения формы, и здесь в значительной степени сказалось влияние на педагогику Чистякова традиций старых мастеров. Без выявления внутренних осей и проверки по ним изображения рисуемая форма неизбежно теряет, как считал Чистяков, ту пластическую основу, отсутствие которой превращает любое построение в передачу внешней поверхности предмета. Такова была основа чистяковской системы рисунка, в которой поиски форм-плоскостей, по существу, являлись поисками направления движения масс в форме» .

Система преподавания П. П

Еще по теме статьи: